Самый плохой ректор

Элиска Кошмарек

— Папенька, это же я, Элиска! — с обидой произнесла я.

— Голос вроде старшенькой, но внешность младшей, — пробормотал он, разглядывая меня. — Элиска-то покрупнее будет, и щеки из-за ушей у нее торчали.

— Это я под грузом знаний похудела, а щеки после занятий танцами исчезли, — убеждала я родителя.

Даже пожалела, что не подложила подушки в стратегически важные места. Пока я мычала и оправдывалась, вмешалась директриса:

— Мы старались, лер Кошмарек. Привели девочку в надлежащий вид. Вы же сами говорили, что летом состоится свадьба.

— Да я имел в виду манеры и характер привести в надлежащий вид, — пояснил отец.

— Не скажите, — возразила директриса. — Жених ведь и сбежать может при виде невесты, а от такой красоты точно не уйдет! А характер у Элиски чудесный — добрая, покладистая, скромная…

— Это вы сейчас о моей старшей дочери говорите? — засомневался отец и обошел меня по кругу. — Что ж, показывай, дочь, какие ты освоила премудрости. Особенно меня интересует кулинария, я как раз с дороги голодный, не отказался бы от куска мясного пирога.

— Да, папенька, — покорно согласилась я, хотя еле сдерживалась, чтобы не поскандалить.

Где это видано? Родную дочь не признал! А когда замуж выдаст, и вовсе перестанет узнавать. Все потому, что сбагрил нас с сестрой из дома, а мы выживаем как можем. Но после слов директрисы дерзить не стала, не хотелось ее подводить, все же поручилась за меня и поддержала нашу с Валежкой аферу. Поэтому я послушно покинула аудиторию, ведя за собою папеньку в класс кулинарии. Вот только плохо запомнила, где он находился, и перепутала, открыв дверь в класс домоводства.

— Здесь мы вышиваем, осваиваем бытовую магию, готовим настойки красоты, — предупредительно громко заявила директриса, обращаясь к отцу. — Не желаете попробовать эффект на себе?

— Мне и других дефектов в жизни хватает, — отмахнулся отец. — А Элиска и без вашего пансиона готовила настойки красоты, все мои аптеки ими заполонила. Теперь от безумных дамочек, желающих приобрести новинки, нет отбоя. А серьезных покупателей все меньше и меньше.

Я вновь еле сдержалась. Что значит «заполонила»? Я, можно сказать, предотвратила разорение, когда папенька страдал и заливал в себя горькую. А за то, что готовила настойки красоты, пусть скажет спасибо. Училась-то я сама, по книгам, и, конечно, подсматривала за отцом и его главным провизором.

Директриса бросила на меня предупреждающий взгляд, и я поджала губы, чтобы не наговорить лишнего. Вздохнув, повела отца дальше по коридору. Одна из дверей распахнулась, на пороге возник повар, он же преподаватель магической кулинарии. И я радостно вскрикнула:

— Мы идем к вам!

— Жду с нетерпением! — заявил мужчина, пропуская нас с папенькой, директрису и стайку учениц в класс. — Разрешите представиться, лер Поханка, учитель высшей категории, заслуженный кулинар Протумбрии.

— Очень приятно, — кивнул отец и прошел вместе с директрисой к столу. — Как успехи Элиски в кулинарии?

— Честно признаюсь, ваша дочь… — произнес учитель, а отец напрягся.

— Скажите всю правду, какой бы горькой она ни была. Элиска хоть котлеты подогреть сможет?

— Да что там котлеты! — воскликнул лер Поханка. — Она прекрасно готовит пироги, профитроли, бле де блю!

— А это «бле», который «блю»… В общем, оно съедобно? — занервничал отец. — Хотелось, чтобы жених пережил медовый месяц.

— Не только переживет, но еще и поправится. Килограмм на десять, — успокоил повар. — Желаете попробовать? Рекомендую изысканное блюдо «Жаба в норке» или деликатес «Муравьиный хворост».

— Нет-нет, мне что-нибудь попроще, — испуганно отмахнулся отец. — Лучше пироги, омлет или блины.

— Девочки, — обратился к нам преподаватель, размахивая половником, — за дело! Иржинка и Виолет — вы готовите блинчики и шоколадный крем! Ариана и Этелька — омлет и запеканку! Элиска — мясной пирог! Марушка — фруктовый салат в сладкой корзиночке…

Преподаватель раздавал указания, но я уже ничего не слышала. После слов «Элиска — мясной пирог» представила, как меня закатывают в тесто, засовывают в духовку и подают папеньке. Вместе с мечтами и надеждами. Отец уловил мое волнение и прищурился, а кто-то из сокурсниц подтолкнул к длинному деревянному столу, где были разложены продукты, миски и всевозможные венчики. Какая-то ученица услужливо вложила мне в руку шпаргалку с рецептурой, кто-то шепнул на ухо, подсказав, в какой банке мука, а в какой плошке масло. И я немного успокоилась. В конце концов, готовила же я иногда дома, помогая нашей кухарке. Просто не всегда получалось.

Вот и сейчас я неуверенной рукой высыпала в плошку муку, заодно обсыпала и себя. Отец довольно крякнул:

— Вот теперь я узнаю старшенькую! Она!

Я с обидой посмотрела на родителя. Зачем же так? Можно сказать, ради него стараюсь, а он не ценит. Так разнервничалась, что схватила баночку не с той приправой. Хотела положить сонную травку, чтобы отец подремал пару часиков или вовсе проспал до вечера и пропустил поезд в Ликарнию. Чем позже он прибудет к тетушке, тем больше будет времени у Валежки приехать первой. Но с сонной травой я промахнулась и вместо этого бросила щепотку честнотела, смешанного с добротином. Учитель раскатал тесто и переложил на противень, а сверху примял мясной начинкой.

— Элиска, укрась пирог косичками, — попросил повар, а я напряглась.

— Косичками? — уточнила я и принялась расплетать косу, которую утром соорудила сестра, замотав в рог.

Отец пробормотал: «Эх, Элиска, тебя учить — только портить!», а повар процедил:

— Из теста плети косички. Я же вчера показывал!

— Как же, помню. Просто очень нервничаю, боюсь папеньке не угодить, — промямлила я и начала сооружать из теста подобие косичек.

Постаралась поскорее запихнуть пирог в духовой шкаф, чтобы папенька не рассмотрел «красоту», а девочки уже раскладывали свои кулинарные изыски перед дорогим гостем. Отец набросился на омлет с блинчиками, словно не ел неделю. Бедненький! Кое-как питается, весь в работе, небось и спит урывками. Я отвлеклась и совершенно позабыла о пироге, а особенно о магической плите, которой требовалось для приготовления еды несколько минут. По комнате растекся удушливый запах подгоревшего теста, из духовки повали пар, а лер Поханка бросился спасать мое коронное блюдо. Папенька чему-то довольно улыбнулся, а позже, с аппетитом откусив кусок от подгоревшего пирога, произнес:

— Узнаю руку мастера! Элиску никакими магическими пансионами не испортишь. Показывайте, чему она тут у вас еще научилась. Танцам, говорите?

Я обреченно вздохнула, директриса вздрогнула, сокурсницы охнули. А в класс прошмыгнул лер Врочек, словно стоял под дверью и только ждал, когда позовут. В отличие от учителя Поханки, он сообщил отцу, что именно в его предмете я не показала особого мастерства. Но под суровым взглядом директрисы осекся и добавил, что я очень упорная.

— Она такая! Как рогом упрется, ни за что не переубедить, — согласился отец и прошел за учителем в классную комнату.

Как я перенесла полчаса позора, не стоит даже вспоминать, только если в страшном сне. И пусть танец походил на детскую игру «Ручеек», а движения напоминали два притопа и три прихлопа, но именно с этим у меня возникли проблемы. Я не в такт хлопала, поворачивалась в другую сторону, в итоге подвернула ногу и упала. Так расстроилась, что от обиды всхлипнула, чего со мной отродясь не бывало. А как иначе? Валежка тут за меня училась, старалась, а я даже простой танец не могу осилить.

Только папенька совсем не разозлился на то, что деньги на обучение потрачены зря. Наоборот, обнял меня и утешил:

— Не переживай, дочка. Танцы и кулинария не самые твои сильные стороны. Но это в браке и неважно…

— Зачем же ты тогда меня сюда отправил?

— Вот за этим, — отец довольно обвел меня взглядом. — Похорошела, характер стал шелковым — не сбежала, не перечишь, не огрызаешься.

— Едва сдерживаюсь, — пробурчала я.

— Элисочка очень старается, — вовремя встряла директриса. — И наши преподаватели постарались. Но, сами понимаете, такой тяжелый труд стоит дорого.

— Не переживайте, результатом я доволен, спонсорскую поддержку увеличу, как и обещал, — успокоил хозяйку пансиона отец и бросил взгляд на часы. — Мне пора, скоро поезд. Заеду к младшенькой в Ликарнию и по делам. Пойдем, Элиска, проводишь меня.

Под довольные переглядывания преподавателей и учениц мы с отцом спустились на первый этаж и пошли по парковой дорожке к выходу. Судя по тому, что кусты шевелились, а среди пожухлой листвы виднелись макушки горгульи и моей сестрицы, за нами с папенькой следили. Видимо, Валежка до конца не верила, что обмен, в том смысле, что обман, прошел успешно. Папенька же пребывал в отличном настроении. Получается, с магической приправой я не ошиблась, добротин привел отца в прекрасное расположение духа. Воодушевившись успехом, решила пуститься во все тяжкие, то есть узнать, как можно расторгнуть брачный договор.

— А никак, — разоткровенничался отец. — Признаюсь, был неправ, с договором погорячился. Но Страшневицкий тот еще жук. Так нас с лером Тори уболтал, что мы не глядя подписали. А там такие условия, такая неустойка за расторжение сделки, что легче вас поженить, а потом развести.

— Не хотелось бы, — расстроилась я. — Развод в Альмерии не приветствуется, столько же в суде заплатим.

— О том и речь, — согласился отец. — Кстати, в договоре есть одна лазейка…

— Какая?! — оживилась я и вцепилась в папенькину руку.

— Если по какой-то причине у жениха с невестой не получится вступить в брак, их могут заменить ближайшие родственники. Тебя, например, сестра.

Из кустов раздался сдавленный крик, но отец не обратил внимания и продолжил:

— Поэтому если ты, Элиска, опять устроишь провокацию и сбежишь из-под венца, вместо тебя к алтарю пойдет Валежка.

Кусты залихорадило. Сестре явно не понравился подобный вариант решения моей проблемы. Да и я расстроилась — на такую жертву пойти не смогу. Что и озвучила папеньке.

— Знал, что ты не согласишься на замену. Да и со стороны жениха нет подходящих холостых родственников, — довольно хмыкнул отец. — Так что соглашайся, Элиска, на Амадора. Молодой, карьерист, уже ректор, пусть и Провинциальной академии. Почет и связи — все при нем!

— Но я хотела учиться в этой самой академии, а не выйти за нее замуж. То есть за ее ректора, — возмутилась я.

— Так кто тебе мешает? Выйдешь замуж за ректора и делай что хочешь! Учись, плодись! А мне еще младшенькую нужно пристроить. А то вон у моего приятеля, лера Горилки, дочери женихов выбирали-выбирали, так в девицах и засиделись. Теперь никто замуж не берет. А он, бедняга, мается.

Мне, конечно, было жаль лера Горилку, но себя с Амадором жальче. Зачем нас насильно женить?!

— А вдруг у моего жениха характер противный? Может, он деспот и тиран? — не сдавалась я. — Как с таким жить? Ты об этом подумал?!

— Если не пойдешь замуж, останешься без наследства. Да и дом придется продать в оплату неустойки, — притворно вздохнул отец и хитро скосил на меня глаза: — Ты готова взять на себя грех и лишить семью родового гнезда?!

Вот знает папенька, куда бить.

— Нет, разорять гнездо не буду, — согласилась я.

— Во-от! — довольно протянул отец. — Все же звездочет Страшневицкий прекрасно составил договор, перекрыл все пути к отступлению.

— Не звездочет, а сводник и аферист, — возмутилась я, но, пользуясь хорошим настроением родителя, продолжила допрос: — А если мы с женихом друг другу не понравимся, можно расторгнуть договор по обоюдному согласию?!

— Если до свадьбы не встретитесь, понравитесь. Деваться вам будет некуда — торжество назначено, фуршет оплачен, многочисленные гости приглашены. Все, Элиска, хватит, не нервируй меня! — вдруг рыкнул отец. — Это уже двенадцатая помолвка, которую я тебе устраиваю. Уж сколько я натерпелся, объясняясь с родственниками брошенных женихов, сколько позорился, сколько гадостей выслушал!

Отец внезапно разбушевался и пригрозил перевести меня в другой пансион строгого режима, а я догадалась, что действие добротина закончилось.

— Не надо в пансион строгого режима, — попросила я. В новом пансионе могут не оказаться такие душевные преподаватели, которые не поддержат нас с сестрой. — Так уж и быть, весь срок до свадьбы здесь отсижу.

— То-то! — улыбнулся отец, потрепал меня за щеку и поторопился к выходу. — Твое дело сидеть тихо, без скандалов, и ждать свадьбы. А мое дело устроить твою личную жизнь. А потом за Валежку примусь.

— Папенька, зачем ты с нами так? Разве мы тебе были в тягость? — всхлипнула я.

— В радость. Но я обещал вашей покойной матери, что выдам вас замуж. Вот, выполняю обещание! — Отец чмокнул меня в нос и поспешно скрылся в таксомобиле, проронив на прощание: — Пока у меня есть силы, нужно развернуть сеть аптек во всех ближайших королевствах! А как с вами развернешь, когда из дому не отлучиться? Одна взрыв в лаборатории устраивает, вторая скупает модный магазин, потратив отложенные на новую аптеку деньги. Так что сопротивление бесполезно, я в своем решении выдать вас замуж непокобелим!

— Непоколебим, — поправила я папеньку, но он лишь отмахнулся и укатил на вокзал.

Сторож закрыл ворота, а из кустов ко мне ринулись Валежка с горгульей.

Матюша жалобно смотрела, тем самым выражая сочувствие и поддержку. А Валежка решительно произнесла:

— Элисочка, я, конечно, тебя очень люблю, но за твоего престарелого ректора замуж не выйду!

— Я тебе его и не отдам.

— То есть сама за него пойдешь? — обрадовалась сестра.

— Не могу, — ответила я. — Амадор, как только меня на свадьбе увидит, обидится, что его обманули, и уйдет. У него характер сложный, то есть принципиальный!

— Как у вас с ним все запущено, — вздохнула сестрица. — И что нам делать?

— Отправляться к тетушке в Ликарнию, пока отец не доехал первым, — предложила я и в компании сестры и горгульи направилась на лужайку, где нас дожидалась Рыка.