Самый кайф (сборник)

…Именно таким ураганом и бушевало описываемое мной время. Чтобы у читателя не сложилось впечатления, будто бы я не совершал промахов, расскажу и о себе малосимпатичную историю, случившуюся во время поминального концерта. Поминали Александра Башлачева, покончившего с собой за год до того. Концерт его памяти проходил в БКЗ «Октябрьский» – в самом престижном, чистом и правительственном зале Санкт-Петербурга. Я там собирался спеть пару песен под гитару. Что-нибудь печальное. Есть у меня и на такой случай песня.

Может быть, другие будут лучше петь,
чем мы, надеюсь.
Может быть, другие будут просто лучше,
чем мы, надеюсь.
Может быть, любить другие будут умнее,
чем мы, надеюсь.
Может быть, другие будут просто умнее,
чем мы, надеюсь.
После еще куплет в том же духе, а за ним припев:

…Слышишь ли хруст в сплетенье ветвей?
В этой ли чаще пропасть нам?
Сплетенье жизни в сплетенье смертей,
В этом городе как в чаще лесной,
В этом городе шаг за шагом,
Нота за нотой проживу себя.
Кто мне поможет и кто подскажет,
Как жить в этом городе,
В этой чаще лесной?

Кроме того, у меня есть песня «Наши лица умерли», в которой рефреном эта строчка и повторяется:

Наши лица умерли!

Но перед концертом меня черт занес в Дом писателей, где я провел пару часов в обществе известного и талантливого поэта-алкоголика Гехи Григорьева. После подобного времяпрепровождения меня на служебном входе БКЗ задержали милиционеры. Когда я продемонстрировал милиционерам гитару и заявил, будто собираюсь петь со сцены, те сперва не поверили, но после только покачали головами и пропустили.

На сцену я так и не вышел – за кулисы набилась толпа музыкантов, тусовка. Было много вина и друзей, по радио концерт транслировался прямо в артистические комнаты, а в мягком кресле казалось так тепло и уютно…

После концерта музыкантов и наиболее близких к Башлачеву повезли в ДК связи, где на последнем этаже продолжилось застолье и горевание. Там я оказался за одним столом с Никитком и Юрой Шевчуком. Частично придя в себя, я вылез на сцену и пел под гитару песню недавно погибшего Никиты Лызлова, а соседи по столу тоже оказались на сцене и подпевали:

После долгой ночи, после долгих лет!
Будет утра сладость, будет солнца свет!..

Кто-то попросил гитару, и я оставил ее. Полночи со сцены пели под нее. Когда под утро из ДК стали выгонять, я прошатался к сцене, желая забрать инструмент, но рок-артист, чей образ, так сказать, я помню смутно, сказал:

– Это не твоя гитара, а моя.

Вгляделся.

– Точно! – ответил. – Не моя гитара. А моя где?

Народ разошелся. Гитара не обнаружилась. Она ушла с народом. А я пошел домой с чехлом под мышкой. Дома лег на пол и положил чехол под голову.

Со мной, конечно, все понятно, но кто все-таки гитару спер?! В ДК были все свои. Я эту гитару взял на время у одного зубного техника, когда в Италию собирался. Провез через всю Европу туда и обратно! А дома, бля, на посиделках в узком кругу какой-то пидор нашелся!..

В своих грехах я отчитался – теперь появилось право вспомнить о поездке на сольные концерты в зимний город Харьков, в котором «Санкт-Петербург» сыграл два концерта если и без особого фурора, зато и без лажи. Кроме меня, классического Корзинина и устоявшегося в составе Васи Соколова, в поездку попали жилистый клавишник Сергей Рудашевский и виртуозный гитарист Сергей Степанов. Первый устроил до этого в Челябинске психоделическую выходку, второй пока отличался лишь великолепной техникой игры, врожденной робостью и склонностью к трезвому образу жизни. Первому выходка в Челябинске простилась – сам фестиваль стал своеобразной выходкой. Второй обнадеживал просто так.

О концертах рассказывать нет смысла – их лучше слушать. История же возвращения по-своему поучительна, поскольку точно иллюстрирует энергию, скрытую в рок-музыке и в телах самих музыкантов, совсем не тяжеловесов на вид…

Ехали поездом, заняв два купе – молодежное и ветеранское. К молодежи относились жилистый Рудашевский и худощавые Степанов и Соколов. Мы с Корзининым и Пашей Краевым, директором поездки, тихим и всегда сильно пьяным добрым человеком, составляли как бы более возрастной коллектив.

Поделив деньги и выпив неблагородного «бордо», ветераны завалились спать, а худощавый Вася и безумный Рудашевский решили прогуляться по поезду. И, как водится, себе приключение нагуляли.