Самый далекий берег

Шмелев перевел дух, осмотрелся. Светлело, нежное поле прояснилось, серые фигурки резко выделялись на снегу. Немцы бежали через поле в Борискино, проваливаясь в снег, ложились, отстреливались, бежали дальше. Они были уже на полпути, когда навстречу им начал бить пулемет, а заем второй. Немцы залегли в снег, а пулеметы били по ним. Потом пулеметы замолчали, немцы поднялись и ушли в Борискино, исчезая в проулках и садах. Солдаты стояли за плетнем и смотрели, как бегают немцы.

— Красиво бегут, черти, — сказал пожилой солдат в каске.

— Одно слово — немцы, — восхищенно прибавил другой.

Шмелев всмотрелся в пожилого солдата, узнал Шестакова. «Мертвые не воскресают», — подумал Шмелев.

— Ты живой, Шестаков? — спросил он на всякий случай.

Шестаков тяжело вздохнул, почесал заросшую щеку.

— Ох, не говорите, товарищ капитан. На том свете побывали, а теперь вроде назад вернулись.

С автоматом наперевес вдоль плетня бежал Войновский. Шмелев ничуть не удивился, увидев я его: после того, что было, не стало ничего невозможного. Шмелев посмотрел по сторонам: нет ли еще воскресших. Больше воскресших не было.

— Товарищ капитан, — сказал Войновский, подбегая, — разрешите доложить.

— Я понял, Войновский, — перебил Шмелев. — Вы под обрывом сидели. Рад, что все обошлось.

— Вас уже с довольствия списали, — сказал Джабаров.

Шестаков сделал большие глаза и посмотрел на капитана.

— Как же так? — забеспокоился он. — Я за прошлый раз махорку не получал.

— Дадут, дадут...

Стало совсем светло. Поле было испещрено глубокими полосами следов, многие полосы обрывались у серых неподвижных фигур. Два немца на той стороне поля выскочили из-за плетня, подбежали к третьему, который лежал ближе других, и понесли его в деревню. Никто не стрелял по ним. Стрельба вообще прекратилась.

Шмелев велел Войновскому вести наблюдение за полем, закинул ремень автомата за шею и пошел садами в деревню. Джабаров и связные шагали гуськом за ним.

Через калитку они вышли из сада. Сергей отдал приказание, и связные побежали вдоль домов за командирами рот.

Шмелев перепрыгнул через кювет и остановился. Он стоял на шоссе.

Шоссе было прямым, широким, черным. Избы по обе стороны были отодвинуты от шоссе, и оттого оно казалось еще более широким. Кюветы и асфальт аккуратно расчищены от снега — широкая глянцевая полоса, до лоска натертая колесами, разбегалась в обе стороны и, выходя из деревни, вонзалась в нежное поле.

С одной стороны вдоль шоссе шли столбы телефонной линии с четырьмя проводами. Шмелев поставил автомат на одиночные выстрелы и прицелился. Изоляторы с треском лопались, провода оборвались, упали концами в снег.

Между шоссе и церковью была неширокая площадь. Там стояли три грузовика е длинными кузовами и несколько высоких фур на кованых колесах, две дальние фуры были запряжены толстоногими битюгами; лошади спокойно жевали сено. Еще дальне, против большой кирпичной избы, была видна походная кухня с высокой тонкой трубой. Из трубы поднимался синий дымок. Три солдата быстро перебежали черев шоссе, ухватились за кухню и покатили ее за угол дома.

— Хорошо, Джабар, — сказал Шмелев, глядя вдоль шоссе. — Берег мы взяли, дорогу перерезали, а дальше? — Шмелев услышал за спиной далекий шум и обернулся.

По шоссе шла низкая легковая машина с покатым радиатором. Она была еще далеко, но шла очень быстро. Шмелев посмотрел на Джабарова, тот молча кивнул, и оба вразвалочку зашагали навстречу машине. Шмелев снял рукавицы и засунул их за пояс. Машина шла, не замедляя хода.

На, переднем сиденье рядом с водителем сидел сухопарый немец с узким костлявым лицом. На коленях немца лежал светло-коричневый портфель. Немец повернул голову на длинной шее, взглянул на своих спутников, сидевших позади.

— Сейчас будет озеро, господин полковник, — произнес молодой капитан на заднем сиденье.

— То самое, где лежат русские? — спросил полковник. — Русские самоубийцы? Они настоящие маньяки. Они задумали то, что еще никому не удавалось. Только наши тевтонские меченосцы были способны на такое. Помните Великого Альберта? Он приходил сюда, он умел драться на льду...

Машина вынеслась к повороту шоссе, выходившему на берег озера.

— Смотрите, — сказал молодой капитан. — Мне кажется, они лежат слишком близко от берега.

— Они же мертвые. Разве вы не видите? Они все замерзли. Ведь это безумство.

— И деревня совсем пуста, — сказал третий немец. — Только лошади стоят...

— Немецкие солдаты находятся на своих постах. Они выполняют приказ фюрера. — Полковник неожиданно увидел на шоссе две фигуры в грязных маскировочных халатах. Он вскинул голову, схватил портфель скрюченными пальцами. — Это провокация, капитан, что же вы сидите?..

Водитель не успел затормозить. Шмелев подождал, пока машина подойдет ближе, потом быстро вскинул автомат и пустил очередь по ветровому стеклу. Он вел стволом за движущейся машиной и видел, как гильзы вылетают вверх и вправо, а за вылетающими гильзами, за разбитым стеклом немцы нелепо взмахивают руками, словно о чем-то спорят друг с другом.