Самый богатый человек в Вавилоне

Так думал Таркад, сын Азура. Вот уже два дня у него не было ни крошки во рту, за исключением двух фиг, сорванных им в чужом саду. Больше он сорвать не успел, так как злая хозяйка выбежала из дома и погналась за ним по улице. Ее пронзительные крики все еще звучали в его ушах, когда он шел через базарную площадь. Именно они удерживали его дрожащие пальцы, чтобы не выхватить из корзин у торговок соблазнительные сочные фрукты.

Никогда раньше он не задумывался над тем, сколько же много еды свозится на базарную площадь Вавилона и как хорошо она пахнет. Перейдя площадь, он подошел к постоялому двору и начал прохаживаться перед входом. Он надеялся встретить кого-нибудь из знакомых, чтобы занять у них хотя бы медную монетку. Лишь она могла вызвать улыбку на лице хмурого привратника и обеспечить щедрое угощение в харчевне. Без денег он был тут нежеланным гостем и хорошо знал это.

Задумавшись, он неожиданно столкнулся лицом к лицу с человеком, которого в тот момент меньше всего хотел встретить, — с долговязым и жилистым Дабасиром, торговцем верблюдами. Он уже давно обещал заплатить Дабасиру просроченный долг.

— Ба, да это Таркад, — радостно воскликнул тот. — А я-то как раз иду и думаю, когда же ты вернешь мне два медяка, что я одолжил тебе месяц назад, и серебряную монету, которую я дал тебе еще раньше. Хорошо, что мы встретились. Мне как раз деньги понадобились. Ну, что скажешь?

Таркад густо залился краской. У него не было никаких сил спорить на пустой желудок со словоохотливым Дабасиром.

— Извини, пожалуйста, — заикаясь, промямлил он, — но у меня сегодня нет ни медных, ни серебряных денег, чтобы расплатиться с тобой.

— Ну, так достань где-нибудь, — не отставал Дабасир. — Тебе ведь совсем нетрудно раздобыть пару медных и одну серебряную монету, чтобы отдать долг старому другу твоего отца, который помог тебе в трудную минуту.

— Не могу. Меня просто какой-то злой рок преследует.

— Злой рок! Не вини богов за собственные ошибки. Злой рок преследует только тех, кто больше думает о том, как занять деньги, а не о том, как их вернуть. А ну-ка пойдем со мной, посидишь, пока я буду есть. Я голоден и хочу рассказать тебе одну историю.

Таркада аж передернуло от грубой прямоты Дабасира, но это было, по крайней мере, приглашение переступить порог харчевни.

Дабасир подтолкнул его в дальний угол, где они уселись на небольших ковриках. Когда к ним с улыбкой подошел хозяин заведения Каускор, Дабасир обратился к нему в своей обычной манере:

— Ну, жирная пустынная ящерица, принеси мне баранью ногу, хорошо прожаренную и сочную, а также побольше хлеба и овощей, потому что я очень голоден. Да, и не забудь про моего друга. Принеси ему кувшин воды, да похолоднее. День сегодня очень жаркий.

У Таркада заколотилось сердце. Неужели ему придется сидеть и пить воду, глядя на то, как Дабасир будет уплетать баранью ногу? Но он ничего не сказал. Ему просто ничего не приходило в голову.

Дабасир же, казалось, совсем не знал, что такое молчание. Улыбаясь, он помахал рукой в знак приветствия посетителям, со всеми из которых он был знаком, и продолжил:

— От путешественников, вернувшихся из Урфы, я услышал об одном богатом человеке, который приказал вырезать себе из камня такую тонкую пластинку, что через нее можно смотреть. Он вставил ее в окно, чтобы защитить свой дом от дождя. Она желтого цвета, и путешественники, смотревшие сквозь нее, уверяют, что весь мир видится в таком цвете очень необычно. Что ты скажешь на это, Таркад? Может ли такое быть, чтобы весь мир был другого цвета?

— Все может быть, — ответил юноша, которого больше интересовала жирная баранья нога, положенная перед Дабасиром.

— А я даже уверен в этом, потому что сам видел мир в другом цвете. История, которую я собираюсь тебе рассказать, как раз и говорит о том, как мне удалось опять увидеть обычный цвет мира.

— Дабасир собирается рассказать историю, — зашептались соседи и начали сдвигать свои коврики поближе. Остальные посетители прекратили жевать и тоже сгрудились полукругом. У всех в руках были полуобглоданные кости. Лишь один Таркад сидел без еды. Дабасир не поделился с ним бараниной и даже не предложил куска хлеба, упавшего с тарелки на пол.

— История, которую я хочу рассказать, — начал Дабасир, прожевав кусок мяса, — относится к моим юным годам. Она о том, как я стал торговцем верблюдами. Знает ли кто-нибудь из вас, что я был рабом в Сирии?

По залу пронесся гул удивленных восклицаний, что доставило Дабасиру видимое удовольствие.

— Когда я был еще совсем молод, — продолжал Дабасир, вновь откусив большой кусок от бараньей ноги, — я обучался у своего отца изготовлению седел. Я работал вместе с ним в мастерской и самостоятельно содержал себя и жену. Будучи молодым и неопытным, я зарабатывал не слишком много, но вполне достаточно, чтобы вести скромный образ жизни. Мне хотелось иметь многие вещи, но я не мог их себе позволить. Однако вскоре я обнаружил, что лавочники охотно дают мне в долг, когда у меня не было денег, чтобы расплатиться.