Но я также стала бояться места, где оканчивалась тропа. Я размышляла, что буду делать после путешествия, где я обоснуюсь, вернусь ли я в колледж, если вообще смогу на него смотреть. Открытое пространство среди леса привлекло мое внимание – тропа внезапно исчезла, покинув меня, оставив одну в лесу. Что, если важные уроки ТТХ лишь временны? Ведь я не шла своим путем; я шла по старой освоенной тропе, не задумываясь, следовала ей. ТТХ закончится, и я запаниковала. Я стану действительно бездомной, не имеющей цели.
Джуниор все еще учился в колледже Колорадо. Я не могла вернуться туда.
Может быть, я смогу вернуться домой в Ньютон и жить с родителями, получу работу в закусочной «Джоннис ланчонетт». Я знала девушек, которые работали так в летние каникулы. Многие начинающие писатели зарабатывали на жизнь, выполняя неквалифицированную работу. Я снова буду жить среди людей. Я стану официанткой и буду писать. Я буду в безопасности. Мама любит меня безумно. Конечно, в мире существуют куда более сложные ситуации.
Я представила свою жизнь через пять, 25 лет. Дома в Ньютоне мама снова станет опекать меня. Она будет определять мой выбор. Она будет меня хорошо кормить. Обо мне будут заботиться. Она позаботится о том, чтобы всеми способами защитить меня от болезней, как это она делала с самого моего детства.
Но еще я знала, что она не увидит меня, не поймет, не сможет увидеть, кем я была и кто я сейчас. Когда я вернусь домой, мама импульсивно продолжит подбирать мне одежду, так же как она подобрала мне имя. Но сейчас все, что она для меня выбрала, казалось неправильным. Я не могла снова стать таким человеком, которого она хотела из меня сделать. Мои отношения с матерью завели меня в ловушку, в которой я оставалась ребенком.
Я была одна в северной Высокой Сьерре и училась выживанию. Я не была хрупкой и слабой; мне пришлось научиться бороться с невзгодами.
Моя мама не смогла защитить меня от Джуниора. Она не могла защитить меня от жизни и при этом никогда не учила меня этому и не доверяла мне самой строить свою хорошую жизнь. Она не признавала мои способности, не уважала их. Она учила меня лишь тому, как необходимо, чтобы обо мне заботились.
Я была здесь, чтобы научиться брать на себя ответственность за свои решения и завоевать собственное доверие.
И теперь, когда я наконец-то смогла воспользоваться шансом и совершить те собственные ошибки, на которых могла чему-то научиться, я почувствовала в себе силу. В одиночестве я увидела свою состоятельность. Я училась заботиться о себе, чтобы почувствовать силу.
Мое сильное тело толкало меня через горы Высокой Сьерры; я могла преодолевать чудовищный голод, находить тропу, несмотря на все напасти. Дебби Паркер на это не была способна.
Мысли о возвращении домой, в свою белую детскую комнату, вызывали чувство слабости и безысходности, как и возвращение в шлакобетонное общежитие. Я боялась, что возвращение в Ньютон станет потерей всего, что я накопила на тропе, чтобы покончить с прежней Дебби. Точно так же, как я поняла, что должна пройти через Хребет Света без Ледяной Шапки, чтобы получить то, к чему стремилась, чтобы подняться – я почувствовала, что дома не смогу двигаться вперед. Дома я буду сидеть в клетке беспомощной Дебби Паркер.
Но тропа закончится – это было неизбежно.
Я спускалась по светлой песчаной тропе. Солнце было белым, кирпичные сосны Бальфура завивались штопором, небо было синим, как китайский шелк. У меня не было своего места. Все свое я несла на спине – только необходимое для выживания. Я не знаю, как бы я выжила без этой природы, неслышных медведей, далеких вершин и этой бесконечной красоты.
Вода толстой пеленой спускалась с гладкого гранитного выступа, как стеклянная штора. Мокрый мох блестел. Внизу водопад бился о скалу, и там гладкое полотно разрывалось, неистово разбрасывая брызги. Мое сердце сильно стучало.
Я сняла футболку, расстегнула лифчик, обнажив тело. Я стала стройной и сильной. Я ступила в холодный пульсирующий водопад, замерла и покрылась гусиной кожей, охваченная возбуждением. Я была сама по себе. Несколько часов назад я обогнала двух бородатых «дальноходов», но мне не было до этого дела. Я встречала других голых на тропе, хотя и не часто. Если по-умному распределить время, это случается редко. Теперь я любила свое тело. От гранита пахло свежестью корней и песка, а мерзлая вода заполнила водоем с дном из скальной плиты, мерцая чистым золотым светом; я дрожала от возбуждения. Я не чувствовала неловкость – даже не опасалась, что меня увидят обнаженной в этом лесу. У меня было тело Дикого Ребенка. Я знала, что если кто-то меня увидит, он почувствует мою силу. Меня никто не тронет.