Самый безумный из маршрутов

Неизвестный луг. Северная Высокая Сьерра, 1000-я миля

Я шла при солнечном свете по открытому участку среди белоствольных сосен. Я была сильнее и быстрее, чем когда шла с Ледяной Шапкой. Если бы я вновь оказалась с ним сейчас, я бы от него не отставала.

На желтой траве я увидела белые камни, сложенные в виде рисунка на площади размером в лежащее тело. Я остановилась на мгновение и посмотрела внимательнее. Из камней складывались неровные цифры: 1-0-0-0. Одна тысяча. Камни сообщали, что я прошла одну тысячу миль.

Подъем по Сонора Пасс, северная Верхняя Сьерра, 1013-я миля

Поднимаясь по Сонора Пасс, последнему крутому ледяному подъему в Сьерре, я услышала, что кто-то выкрикивает мое имя: «Дикий Ребенок!» Это был женский голос, высокий и отчаянный, который звал меня: «Дииикий Ребееенок! Эээй!»

Я замерла почти в самом конце подъема, сердце сильно стучало. Солнце отскочило от скользкого склона; зажмурив глаза, я посмотрела вниз, прищурилась и увидела Чернобурую Лису, которая шла по крутой снежной поверхности ко мне. Пчелиная матка, пчелиная матка, большая сука, подумала я, но дождалась ее.

Она была теперь очень стройна. Такая высокая. Когда мы впервые встретились в пустыне, я ощутила, что она не хотела, чтобы я была рядом, но теперь она бросилась ко мне, сгребла рукой мой локоть и крепко держала. Она наклонилась ко мне. Она казалась сейчас слабее, привлекательней.

«Что случилось?» – спросила я.

«Я увидела твои следы, – сказала она; при дыхании у нее изо рта выходили потоки горячего серебристого воздуха. – Мне нужно было тебя догнать». Она призналась, что ей было все равно, кому принадлежат следы: «Следы любого другого путника».

Она ушла от своего парня Бумера. У нее не было карт, как и у меня. Парней забавляло, что она от них зависела, они высмеивали ее за то, что она все перепроверяла. Поэтому она выбросила свои карты. Но без них в эти последние дни она больше плутала, чем шла. Ей нужен был попутчик, знавший, куда идти.

«Зачем ты их выбросила, если они тебе нужны?» – спросила я. Она мне не ответила. «У меня тоже нет карт», – сказала я, потому что это было правдой и потому что я не хотела идти с ней.

«Где Ледяная Шапка? – спросила она. – Ты идешь одна?»

Я ощутила холод, выступивший после подъема пот холодил тело. «Да, одна», – сказала я и продолжила подъем. Она шла за мной до вершины прохода, где мы остановились. Перед нами во всей красоте открывалась слабо мерцающая Сьерра.

«Да пошли они все, – сказала она. – Черт с ними. Мужчины – животные». Она рассказала, как Бумер, Никогда-Никогда, Ракушка и несколько других парней дурачились и гоняли сурка. «Там был сурок, и Бумер прогнал его. Но он вернулся. Парни веселились».

Они стали преследовать животное, окружать его, ловить. Бумер бросал в него галькой, затем камнями. Из самодельной рогатки Ракушка стрелял в него палочками. Они били его, пока не покалечили. Он ковылял и пищал от ужаса, а за ним тянулась кровь.

Она пригнулась ко мне. Я уже замерзла и сильно дрожала. «Я ушла, – сказала она. – Но я знаю, что они его убили». Мне стало дурно.

Мы с Чернобурой Лисой шли вниз по Сонора Пасс вместе. Северная сторона тропы была даже круче, в некоторых местах были камни и скалы – замерзший гранит, покрытый черным льдом. Мы спускались мелкими шажками, тихо и осторожно. Для меня это было самым страшным спуском. Я ступала точно, медленно, удерживая и вонзая ледоруб, думая о том, как Ледяная Шапка смутил мое беспокойное сердце. Я была напугана сейчас больше, чем на горе Уитни, когда была с ним. Я позволила себе поскучать по нему и той безопасности, которую он мне обеспечивал.

Но я также видела, что он – не то, что мне было нужно. Я надеялась, что одиночество поможет мне вернуть мою невиновность, вспомнить, кем я была, и определить, кем я хочу быть. Стать ею. Любить ее, Дебору, Дебби. Девочку-Куколку, Дикого Ребенка, себя, несмотря на необратимую реальность: меня изнасиловали. Я заново училась доверять себе, а также, как я замечала, – другим. Сейчас у меня было достаточно смелости идти в одиночку к тому, чего я хотела, поверить в то, что у меня для этого хватит силы, знать, что помощь придет, когда я в ней нуждаюсь. Она всегда приходила.

«Черт с ними со всеми, – крикнула она. – Ледяная Шапка вел себя с тобой как полное дерьмо. Боже праведный, и Ледяная Шапка тоже».

Я смотрела на нее. Небо за ее светлыми белыми волосами было ярко-синим. Концы волос светились на солнце, как тысяча крошечных золотых разрозненных частиц света, непокорные и красивые. «Да нет же, – сказала я. – Он вообще-то не такой».

Когда я это сказала, я поняла, что он действительно не такой. Он хорошо ко мне относился. Ночь за ночью, все ночи, проведенные с ним в дикой природе, я ему доверяла. Я провела рядом с ним 43 спокойные ночи, иногда лежа голой. Он держал меня в руках каждую ночь на протяжении 900 миль, а я говорила: «Нет, нет, нет, нет, нет». Он никогда не требовал. Он никогда не спрашивал, почему.