Самый безумный из маршрутов

В конце истории он сделал паузу. Он сказал: «Но я снова влюблен. Кажется, что ничто нельзя повторить с кем-то другим, но это не так». Для меня тоже это не было концом, заверил он меня. Казалось, как он мог знать это точно, но я верила ему, и его обещание утешило меня.

Пока мой брат не взял трубку, мне казалось, что я – самая первая девушка, чье сердце разбито, что никто до меня не переживал такую печаль. Я сопела в трубку и вытирала нос. «Я еще встречу того, кто меня полюбит?» – спросила я. Я спросила, потому что знала, что он скажет «да», а мне о него это нужно было услышать.

Он ответил: «Конечно». Конечно, меня полюбят.

«Я люблю тебя, Джейкоб», – сказала я и скосила глаза на нашу палатку, видневшуюся в полумраке. Я больше не плакала. Он все понял. Мы нашли общий язык в любовных переживаниях.

Я подошла к нашей палатке и легла спать в ней одна, а Ледяная Шапка при свете луны пошел на север один и без укрытия. Весь следующий день я провела в Аппер Крэбтри Мэдоу, сидя у костра и глядя, как огонь пожирает дерево. Я не хотела рисковать встретить его снова. Казалось, что так было легче, надо дать ему время уйти. На следующее утро я проснулась у Хребта Света, в диком храме Мьюра, безмолвном и спокойном.

Я тогда еще не знала, что это станет началом моего одиночного пути длиной в тысячу миль. Осуществится моя мечта остаться наедине с горами Высокой Сьерры. От 766-й мили в Аппер Крэбтри Мэдоу до 1995-й мили в Бенде, штат Орегон, я буду идти совершенно одна.

Глава 14 Хребет Света

Каждый человек имеет право подвергать риску свою жизнь, чтобы сохранить ее. Разве говорят, что человек, выбросившийся из окна горящего дома, виновен в самоубийстве?

Жан-Жак Руссо

Красота – это радость; она естественна, как голод. В действительности, о ней нельзя ничего сказать. Это как запах розы – вы его почувствовали, и все.

У. Сомерсет Моэм

Небо раскололось, как яйцо, залив все вокруг закатом, а вода загорелась.

Памела Хэнсфорд Джонсон

Идите спокойно, в одиночку; и ничто не причинит вам вреда.

Джон Мьюр

10 июня, Высокая Сьерра, 838-я миля

Костер, укрытие – а затем охота.

Куда ни взгляни – везде был белый снег и солнце. Безмолвный снег поглотил мир, укрыл все камни и ветки. Снежные поля были окружены гладкими сугробами. Я боялась, что сбилась с тропы; ТТХ никогда еще не была такой крутой. Я посмотрела вниз в 500-футовую глубину на скользкие ледяные скалы. Мне было страшно.

Я надеялась, что не сбилась с пути. Мне нужно было найти дорогу через проход Мьюра на высоте 11 995 футов в прозрачном воздухе. Я не знала, где самая низкая точка между вершинами. Я посмотрела вниз на голубоватые ледяные скалы, видневшиеся далеко вдали, а затем вверх на бесконечные бело-лунные снежные заносы, где не было прохода.

В пальцах ног я чувствовала покалывание, они замерзли в кроссовках. Мне нужно было их согреть. От переохлаждения гибнет больше «дальноходов», чем от медведей или волков, горячих источников со смертельными амебами Naegleria fowleri или от гремучих змей. При гипотермии отключаются основные моторные навыки и мыслительные способности. Наши движения становятся неуклюжими и неточными. Мы не можем застегнуть молнию, двигать языком, говорить и думать. Боль и жжение не ощущаются, но двигаться невозможно. При переходе через Высокую Сьерру единственной самой смертельной угрозой становится потеря разума при сильной потере тепла.

Я забралась выше. Наклон снежного склона увеличился, а его поверхность стала более скользкой, покрытая на подъемах блестящей ледяной коркой. Я пробивала ногами наст и втыкала их в рыхлый снег. Мне следовало бы воспользоваться ледорубом, но я недооценивала опасности.

Несмотря на холод, я пыхтела и потела. Двумя сотнями футов выше надо мной вертикаль сглаживалась к вершине; удар-шаг, удар-шаг, я взбиралась к плато. Но затем то, что казалось вершиной, начало переходить в новую кажущуюся вершину. Опустились темные тучи, скрыв солнце. По плечам и голым ногам застучал град, сначала мелкий, затем размером со стеклянный шарик.