Самурай

Пока хозяин возился с гармонью, гости топтались посреди комнаты и вертели головами, оглядывая скромное Толькино жилище. Неожиданно заговорил японец.

Когда гость закончил говорить, продолжил переводчик. Путаясь в словах, он стал переводить:

– Утамаро-сан выражает вам свою благодарность. Он очень признателен тому, что вы были его попутчиком и терпели его. Он рад, что познакомился с вами.

– Ох уж эти церемонии, – промямлил Толька, переминаясь с ноги на ногу. Бравада его вся куда-то подевалась, а сам он от волнения даже немного уменьшился в размерах. – Неизвестно, кто кого терпел, – сконфуженно пробурчал он себе под нос.

Больше всего ему хотелось смыться от этого позора куда подальше, но деваться было некуда.

– Это не всё, – продолжил переводчик и отошёл в сторону.

Гость вновь заговорил и, когда закончил, достал из небольшой сумки свёрток. Когда он его развернул, все увидели самый обыкновенный кусок белой ткани с красным кругом посередине.

– Это вам в подарок. Это очень ценный подарок, – важно заговорил переводчик, поглядывая на окружающих. Он аккуратно перехватил флаг, свернул его так, чтобы круг оказался сверху, и обратился к Тольке.

– Здесь есть специальная надпись, – он подошёл ближе и переглянулся с японцем. Тот улыбнулся и сделал небольшой поклон. – Один иероглиф имеет отношение к имени господина Синтаро. Это своего рода обозначение. Вроде фамильного герба. А эти, – он указал на стоящие рядом. – Это ваши Анатолий Игнатьевич.

Толька наклонил голову, чтобы лучше разобрать надписи на красном и белом.

…– Здесь… Настоящему русскому. И… Утамаро-сан дал вам прозвище за время знакомства.

Толька сделал глупое лицо и открыл рот.

– Какое же?

– Седой медведь.

– Лучше сивый кабан.

Все, кто слышал, дружно расхохотались, а Толька громче других.

– А ну-ка, дай погляжу. Чего вы тут накалякали. – Он долго всматривался в непонятные знаки, потом поднял голову и подошёл к японцу, указывая пальцем на один из знаков. – Каво вот эта буква обозначает? – спросил он.

– Кора-вэ нихякунэн-ни вататтэ вага сидзоку-но сэймэй-но дзи, ¹¹ – гордо пояснил японец. Он дождался, пока его перевели, и пошёл к машине.

Толька озадаченно чесал затылок, шаря по сторонам глазами. Казалось, он пропустил мимо ушей последние слова переводчика. Он ещё раз глянул на буквы, что-то нарисовал пальцем в воздухе и, приоткрыв форточку, крикнул, да так громко, что у всех, кто находился в комнате заложило уши.

– Надежда! Поди скорей! Бросай свои помидоры и иди сюда.

Толькина жена и знать не знала, что происходит у её дома, и копошилась в огородных грядках за домом.

– Тебе надо, ты и иди. Трутень! – послышалось из огорода.

Пока Толька разбирался со своей половиной, среди гостей царило неловкое молчание.

Прибежав с огорода, Толькина жена вскрикнула и ещё больше набросилась на мужа. Это была крепкая, всё ещё привлекательная и улыбчивая женщина. Не обращая внимания на гостей, она отчитывала его по всем правилам.

– И молчал! А я, как дура, в земле ковыряюсь! Сразу не мог сказать, что гости у нас, – она вытерла полотенцем влажные руки, и убежал приводить себя в порядок.

– Откуда я знаю, про какую тетрадку ты говоришь! И где она может лежать. Может, где в кладовой. Мне её никто не давал. Ты же её у отца брал. Вот и вспоминай, куда сунул.

Появившись вновь, причёсанная и принаряженная, она наградила всех красивой улыбкой, одновременно извиняясь за свой вид. – Вы уж не сердитесь на него. Всю жизнь с этим дураком мучаюсь. Он же мне как в наказание… Тетрадка-то была. Японская. Может, в кладовке где. После ремонта всё ж туда валили, – обратилась она к мужу. Но Толька уже хозяйничал где-то в кладовке. Там что-то падало и гремело, слышалась его несносная брань. – Ну где же она! Я же видел её. Вот, недавно, – ревел Толька.

Через минуту он вышел очень довольный, неся в руке небольшой плоский футляр красного цвета.

– Во! – Толька протянул его японцу, довольно потирая о штаны руки. – У бати позаимствовал. Говорит, где-то в тайге нашёл. Уже лет двадцать валяется в доме. Детвора её всё таскала. Хорошо, не пропала.

Приняв предмет, японец вдруг преобразился. Глаза его стали круглыми. Он стал что-то очень быстро говорить, глядя поочерёдно то на Тольку, то на футляр. Повертев его в руках, он вытащил из него тетрадь, на вид очень старую, с обтрёпанными краями. Полистав страницы, он подошёл к Тольке. По его лицу было видно, что он очень взволнован.

– Доко-дэ мицукэта даро. Корэ-о, ¹²– спросил он, глядя Тольке в глаза.

– Батя в тайге нашёл, – пробурчал Толька, пожимая плечами и догадавшись о смысле вопроса. – А где, хрен его знает. Он ещё кое-чего нашёл, – нерешительно сказал Толька, выискивая глазами жену… – Чего я сразу не догадался, зачем ты в тайгу полез! – осенило его. Отец говорил, что всё это он в пещере нашёл.

Всё, что говорил Толька, сразу же переводили.