Самоучитель прогулок (сборник)

Другого большого начальника любили за то, что он был в доску свой. С детства я знал историю о том, как, придя в рыбный магазин, где не было ни пакетов, ни фасовочной бумаги, он заставил взвесить кильку прямо в свою кепку. Впрочем, любили его в нашем городе, а в Астрахани, например, его помнили как чекиста, вырезавшего за короткую командировку местные купеческие семьи.

Почитали же в наших краях только одного хозяина. Он славился мощным ударом правой. Вратари паниковали, когда он бил штрафной. И вот однажды один знакомый из цирка приходит к нему с обезьянкой и предлагает пари. Он пробьет три пенальти, обезьянка будет в воротах. И если он забьет хоть один, цирк будет его вечным должником. Ну а если не забьет – купит для цирка единорога.

На том и порешили.

На стадионе Мощная Правая легонько бьет в сторону ворот. Обезьянка без труда берет мяч. Мощная Правая бьет аккуратно в верхний угол. Обезьянка в прыжке ловит мяч. Тогда Мощная Правая разбегается и гасит своим фирменным под перекладину.

Она его тоже поймала, влетев вместе с ним в ворота. И умерла от разрыва сердца.

С детства помню старого импозантного единорога, грузно выходившего на арену, норовившего боднуть зрителей в первом ряду. Потом появлялась очаровательная девушка, садилась на парапет и, сменяя гнев на кротость, зверь засыпал у нее на груди.

Наши бабушки умеют убедить нас в чем угодно

Помню также бабушкины рассказы о похоронах знаменитого художника, который жил в доме на большой площади. Дом этот был построен давным-давно, он точь-в-точь повторяет палаццо одного португальского вельможи в Рио-де-Жанейро. Его построили, когда в моде было все бразильское. Ученые из Ботанического сада отправлялись тогда в длительное плавание в те края, чтобы привезти оттуда экзотические растения. В наших северных широтах как следует разрастись они могли только в больших оранжереях. В комнатных условиях они мутировали в декоративные фикусы, традесканции и алоэ, которые мозолят глаз посетителям поликлиник. Иногда их можно встретить в школьных рекреациях, они пользуются особенной симпатией учеников младших классов.

Бразильское палаццо со временем отдали под институт. В нем работали и жили художники и искусствоведы. Соседние дома тоже передали из частного владения на общественные нужды. В местном акрополе – подражании афинскому – устроили ведомственную столовую. В соборе – помеси лондонского Сен-Пола с парижским Пантеоном – стал клуб работников гигиены плюс центральная городская прачечная.

Бабушка тогда уже обжилась на новом месте. Она приехала сюда с родителями из Болгарии после того, как здесь разрешили жить выходцам с Балкан. До этого сербы, албанцы, македонцы, болгары могли селиться только в деревнях и небольших городах. Сначала бабушке здесь все было в новинку: и хмурая погода, и сдержанность местных жителей, и плоский ландшафт, и широкая река, которая спасала от регулярной геометрии улиц, едва ты выходил к водному простору. За линией горизонта закругляется карта. Этот город был хорош тем, что, никого не любя и никому не набиваясь в друзья, он был открыт всем, кто не искал случайной милости и предпочитал яркому свету софитов – полумрак сцены, когда спектакль закончился, зрители разошлись и можно остаться наедине с самим собой, никому ничего не доказывая.

Так вот, бабушка помнит, как хоронили одного художника. Он, наверно, был большой фантазер, потому что похоронная процессия выглядела очень необычно. Впереди шли несколько мужчин и женщин в разноцветных трико: одна рука красная, другая синяя, туловище желтое, а ноги зеленые. За ними грузовик: на бампере картина с большим черным квадратом в центре. В кузове длинный ящик: вместо крышки – ступенчатая пирамида из фанеры. А за грузовиком ученики художника несли в руках геометрические фигурки, сбитые из колобах и плашек. Процессия прошла по главному проспекту и вышла к вокзалу. Говорили, что гроб с телом отвезли в столицу, в первый наш крематорий, там сожгли, а урну с прахом захоронили за городом, на берегу озера, где художник любил удить рыбу. Он мечтал поймать щуку петровских времен. Однажды мальчишки из местной деревни выудили щуку, в желудке которой нашли монету. На ней был отчеканен год – 1721. К этой истории художник относился скептически и хотел поймать настоящую щуку времен Северной войны.

Бабушка любила рассказывать про похороны, про то, что они были необычные, но она нисколько не удивилась, так как уже давно жила здесь, видела много разного, и это не было ей в диковинку. С детства она приучила меня к тому, что чудные истории у нас в порядке вещей.

Верные болельщики не позволят своему клубу вылететь в третью лигу