Самосожжение

Гей знал про все это, но он и представить себе не мог, что Шурик с Фениксом будут соблюдать этот дешевый ритуал здесь, да еще и при иностранцах.

Гей огляделся.

Всюду были маски…

Да, но с чего он взял, что это были иностранцы?

Это были элементарные маски.

Даже без определенного гражданства.

Точнее, интернациональные маски.

Бедный социолог Адам! Он бы вконец растерялся при виде такого количества двойников.

Хотя как социолог он знал наверняка, что весь мир состоит из людей, которые внешне мало чем отличаются один от другого.

HOMO SAPIENS.

ЧЕЛОВЕК ОБЫКНОВЕННЫЙ.

А если на него надеть еще униформу…

И заставить маршировать…

Тогда это будет уже как бы другая биологическая особь

HOMO PREKATASTROFILIS.

ЧЕЛОВЕК ДОКАТАСТРОФИЧЕСКИЙ.

То есть последняя стадия эволюции, оборванная, ПРЕСЕЧЕННАЯ всеобщей ядерной войной.

Рок-опера Пинка Флойда была смятенным голосом ада.

Но, может быть, эта последняя стадия человеческой эволюции пойдет своим чередом, ее не ПРЕСЕЧЕТ никакая злая воля, и homo prekatastrofilis в один прекрасный момент снимет с себя униформу и перестанет маршировать, и стадия завершится великолепным венцом биологической эволюции?

Ах, если бы!..

HOMO GODEY.

ЧЕЛОВЕК БОЖЕСТВЕННЫЙ.

HOMO CENTENARIAN.

ЧЕЛОВЕК ВЕЧНЫЙ.

— Ты отнесла? — тихо спросил он Алину, указывая взглядом на вершину Рысы.

— Да.

Что же, дело было сделано.

Я ВАМ ДОКЛАДЫВАЮ, ТОВАРИЩ ЛЕНИН…

Музыка достигла своего апогея.

Стена рухнула.

— А я думал, это сон, — сказал Гей, открыв глаза.

Он все так же сидел на камне, а перед ним стоял Мээн.

— Ты что тут делаешь? — спросил Мээн.

— Я?.. Работаю.

— Уж не над очерком ли?

— Да, над книгой, — неожиданно для себя сказал Гей.

Он оглядел компанию.

— А где же Феникс и Шурик? — спросил он Мээна.

— А я почем знаю? Наверно, в Москве… — был ответ. — Совещание социологов там на днях состоится. По радио передавали. А может, отбыли в Карповы Вары. По обменному фонду. Здоровье поправить. Как обычно.

Гей еще раз оглядел всю компанию. Алина сидела на камне, рядом. Красная Папка лежала у нее на коленях.

— Хорошо, что ты не ушла, — сказал Гей. — Я должен сам отнести Красную Папку!

Он взял у Алины Красную Папку. Мээн покосился на нее и спросил:

— Ну и как твоя работа над книгой?

— Она, по сути, готова… — буркнул Гей.

— Когда же ты успел ее создать?! — удивился Мээн.

— Воссоздать, — поправил его Гей. — Атомов и молекул оказалось более чем достаточно… — Он посмотрел на Алину. — И музыка, любая, какая бы ни была, тоже погибнет…

— Да, — кивнула Алина. — Как ни жаль…

Она знала, о чем он думал. И сказала ему как бы в утешение:

— Но эту музыку, может быть, удастся сохранить… — Она щелкнула клавишей магнитофона и достала кассету. — Вот, возьмите!

Гей с недоумением вертел в руках магнитофонную кассету фирмы BASF.

— Положите ее в свою Красную Папку, — сказала Алина.

И вдруг его осенило. Он понял, как можно сохранить Красную Папку, сберечь се от уничтожения в ядерной войне. С помощью элементарного, но конгениального, как говорил один банальный остряк, способа! То есть с помощью надувных шариков. Тех самых, которые Гей надувал по праздникам для своих Юриков. Несколько таких праздничных шариков, думал Гей, если их наполнить газом, способны поднять Красную Папку высоко в небо.

Может, и выше Седьмого.

Если, конечно, ее запустить вовремя, до начала ядерной войны, чтобы лазерное оружие не спалило шарики вместе с Красной Папкой.

А потом, когда кончится самая ужасная в истории человечества война, которая поставит последнюю точку в этой истории, газ постепенно выйдет из праздничных шариков, и Красная Папка благополучно спустится на землю.

Хотя бы и на мертвую.

И Красная Папка будет ждать своего часа, когда будущая жизнь будущего человечества начнет мало-помалу воссоздавать себя из атомов и молекул.

Поначалу преимущественно розового цвета.