Самир 2. Изо льда в пламя

Когда во дворе блеснул свет фар, щенок поднял голову, зарычал, будто говоря мне, чтобы не боялась, что он защитит. Такой смелый и забавный.

Самир поднялся на этаж, приблизился сзади. Я увидела его отражение в окне, и запах его туалетной воды тут же проник в ноздри, отчего сжалась диафрагма. Амур неуверенно вильнул хвостиком, а потом, словно распознав в Сабурове своего хозяина, с повизгиванием бросился ему под ноги. Я повернулась, удивлённо уставилась на то, как Самир поглаживает прыгающего на него щенка между ушей.

— Я навещал его в приюте, — пояснил зачем-то, и я пожала плечами. Мне, наверное, никогда не суждено понять этого человека.

— Сначала запер его там, а потом навещал? Как благородно. Хорошо, что Амур не понимает этого, иначе, его сердце тоже было бы разбито, — как и моё… Раскрошено в пыль.

— Настя… — слышу, как он набирает в лёгкие воздуха, собираясь что-то сказать, но так ничего и не произносит. Потрепав Амура за загривок, уходит. Снова. Как обычно.

— Самир? — зову его тихо, втайне надеясь, что не услышит. Так было бы проще… Но нет. Он слышит. Останавливается, чуть поворачивает голову в сторону. — Спасибо. За Амура спасибо, — я не это хотела сказать. Я вообще не знаю, что хотела сказать ему. Его имя само сорвалось с губ, будто к чему-то подтолкнул внутренний голос.

Сабуров кивает и уходит, а я медленно выдыхаю, расслабляясь.

— Что ты так на меня смотришь? — на этот раз обращаюсь к Амуру, который, склонив голову набок, с интересом рассматривает меня. — Я просто его поблагодарила. Вежливость ещё никто не отменял.

Амур громко тявкает, будто потешаясь над моей нелепой отмазкой, и, повиливая юрким хвостиком, убегает вниз, видимо, к своей миске. Когда Карам его привёз, я сначала не поверила своим глазам. Думала, начались галлюцинации. А потом от радости принялась закармливать бедное животное вкусняшками. С Карамом мы больше не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Он прохаживался позади, пока мы со щенком бегали по двору и играли с мячиком. Амур, в отличие от меня, привык к дому мгновенно, ничуть не смущаясь, пометил все углы, благо только со стороны улицы. А я… Мне просто стало легче. Не так, чтобы очень, но теперь рядом был хоть кто-то, кто меня любит искренней любовью. Кто никогда не предаст и не забудет о моём существовании. И не бросит.

Приняв душ, залезла в кровать, а Амур бухнулся рядом на ковёр и тут же громко засопел. Умаялся, бедненький. Свесившись вниз, не сдержала улыбку. Хоть кто-то в этом доме чувствует себя счастливым.

На пол неожиданно упала полоска света из коридора, и я вскинула взгляд на Самира, что застыл в проёме. Сев на кровати, потянула одеяло вверх. Он шагнул в темноту, и я не сразу заметила, что в его руке, которой он по обыкновению держит трость, теперь была бутылка с коньяком, а походка стала более неровной.

— Не помешаю?

Глядя на Сабурова с ожиданием, молча подвинулась, когда он присел на край кровати и опустил голову, уперевшись локтями в свои колени. В глазах нет хмеля, лишь тоска тёмная. Наверное, такая же живёт и в моём взгляде.

— Я хотел… — шумно, тяжело вздохнул. — Выпьешь со мной? — протянул вдруг бутылку, посмотрев в глаза. — Давай.

Я приняла коньяк, сделала глоток прямо из горлышка и скривилась, когда пищевод обдало ароматной горечью. Тут же стало горячо в желудке, и алкоголь мгновенно ударил в голову. Что и говорить, пьяница из меня так себе.

— Крепко для тебя, да? — усмехнулся по-простому, без издевки.

— Ага… — передала ему бутылку и дёрнулась в тот момент, когда его горячие пальцы накрыли мои. Одёрнула руку, отчего-то устыдившись своего глупого сердца, что заколотилось о рёбра.

— Я хотел спросить у тебя кое-что. Ты ответишь мне?

Снова приняла бутылку и, предвидя, что вопрос будет не из лёгких, сделала несколько обжигающих глотков. Закашлялась, прикрывая рот ладонью.

Самир поставил коньяк на тумбочку, придвинулся ближе.

— Как ты думаешь, мы смогли бы когда-нибудь переступить через всё это дерьмо и пойти дальше? Вместе. Рука об руку. Смогли бы?

Горько (а может, пьяно) засмеялась, покачала головой.

— Нет, Самир. Не смогли бы. Потому что я ненавижу тебя так же, как и ты меня. Наша ненависть, как и любовь, взаимна. И она так крепко вросла в нас, что даже с мясом не вырвать. Ты не простишь меня, потому что я вышла замуж за другого, а я не прощу тебя за то, что по твоей вине я потеряла сына.

Он быстрым движением хватает меня за лицо, сжимает его в своих ладонях и хочет что-то сказать, но, открыв и закрыв рот, так и не решается.

— Видишь? Ты сам понимаешь, что это так, но продолжаешь пытать нас обоих! — толкаю его в грудь, а Сабуров грубо толкает меня на подушку и набрасывается на мои губы. Отдалённо слышу стук когтей о паркет — куда-то убегает Амур. Мне не хватает воздуха, и кружится голова, а в следующий момент я понимаю, что отвечаю на поцелуй Сабурова.

Оторвавшись от меня, он застывает взглядом на моём лице, продолжает удерживать. Кожу жжёт не то от его прикосновений, не то от слёз, что бегут по щекам. Он стирает их большими пальцами, приближается своими губами к моим.