Сам

Жрицы пригрозили расторгнуть без возмещения задатка контракт на обязательное участие в церемониале посвятительства.

Верховный жрец не отменял произнесенных решений, но здесь пошел на уступку. Как-то странно, это долго пытались осмыслить философы Самии, да так и не смогли, он развел руки перед Курнопаем оправдательно горестным жестом.

Кива Ава Чел и Лисичка, заслышав команды Курнопая прекратить музыку марша «Выступаем — наша земля в опасности», прекратили обтекать базальтовый гриб. Этот марш, на редкость подходящий к минутам посвящения каучуковыми мелодиями, смолкнув, заставил их прислушаться к происходящему. Кива Ава Чел презирала жриц: корыстные наймитки, длиннющие шкильды, газет не читают, лишь одно в мозгах — прелюбодеяние. Не позволит белокуркам достигнуть Курнопая, будет их сечь, тюрбаноголовую задушит.

К ужасу Лисички, относившейся к непривилегированной прослойке класса ученых (ее отец, увы, был не мойщик пробирок, а академик-кристаллофизик), высокопоставленная Кива Ава Чел принялась рвать на полосы державное знамя, прочное из-за платиновых нитей: ей вздумалось сплести плеть.

Пока датчанка вымогала Курнопая у верховного жреца, Кива Ава Чел подкрадывалась к ней. Едва та победно запрыгала, добилась-таки своего, Кива Ава Чел хлестнула ее свежесвитой плетью. Датчанка ойкнула. На спине вздулась зеленая диагональ.

Контракт гарантировал жрицам неприкосновенность. Веселый плутень обнаружился в Болт Бух Грее: «Ай да Кивушка! Хватила — палач позавидует! Наипревосходный рубец!» Задорно-ухмыльчивый, он вкусно радовался ее удару и все же напомнил девчонке об охранительном пункте контракта, оборачивающимся валютным уроном для религиозной кассы, правда, возмещаемым за счет ценностей семьи.

Лишь ягоды смоковницы из водянисто-зеленых становятся винно-красными, так зрел рубец на теле датчанки, усиливая свирепость Кивы Авы Чел, уловившей в голосе верховного жреца, хотя у нее не было удодьего слуха, что можно надеяться на безнаказанность:

— У кого белокурки перехватят посвятителя, у тех фотокарточек — раз, два и обчелся. У меня должен быть целый альбом.

— Ты слишком тщеславна, Кивушка.

Через миг он свел пальцы растопыренных рук и сделал пасс в сторону ржаво-стального в темноте храма Солнца. Жрицы сомкнулись вокруг Курнопая, повели к храму.

Кива Ава Чел догоняла жриц, секла по уязвимым местам, намереваясь одну за другой выбивать из процессии, но они, заслоняясь и зажимаясь, продолжали совместное движение. В отчаянии она упала среди гигантских топазов, в кристаллах которых пламя лампионов высвечивало окаменелую битву осьминогов с муренами.

Болт Бух Грей прислонился к топазу. Его огорчало поведение Курнопая и Кивушки, но тем не менее он торжествовал: идея, сформулированная им накануне переворота — «Людей необходимо сверхискуснейшим образом закручивать, дабы они никоим способом не развинтились», — давала результаты: и выдающиеся натуры, срывая резьбу, совсем не раскручиваются. Использование идеи, выловленной в поведенческом потоке человеческой психологии его еще юношеским умом, смягчило главсержа. Он окликнул главную жрицу, отменил разрешение на потеху с Курнопаем. В качестве компенсации за ущерб и побои предложил оплатить контракт, ежели ей и сожрицам захочется уехать.

Киве Аве Чел порекомендовал рассмотреть застылую битву осьминогов с муренами. Тогда она прекратит огрублять свою чуткую организацию чужеродными девушке переживаниями. Пределы ее чувств, исходя из фактора целесообразности, должны быть замкнуты мечтами о религиозных страстях, настройкой души и тела на ласку.

Кива Ава Чел, лежа вниз лицом, слушала верховного жреца, но согласия не выражала. Он опять смягчился. Отдал распоряжение не казнить Курнопая до религиозно-военного суда. Ежели судебное разбирательство выявит причины, смягчающие участь головореза номер один, его не казнят, но от посвящения Кивы Авы Чел он будет отстранен. За Курнопая произведет посвящение потомок САМОГО, отходчивый правитель Болт Бух Грей.

Жрицы рысили за убегающим от них Курнопаем. Не прекращался бег его дум. Зачем жить? Ради самого существования? Это, должно быть, прекрасно! Все в природе живет ради самого существования, цели которого никто не определял. Их вкрадчиво сложила эволюция. О, постой, постой. Куда ты девал Бога и САМОГО? САМ, хотя бы по тому, о чем говорил его голос, наверняка богочеловек. Но почему-то хочется мыслить, опуская бога и САМОГО, словно их нет? Неужели он, воспитанный на зависимости, пытается освободиться от зависимости? Скорее, это желание освободиться от априорной зависимости. Ты не видел ни Бога, ни САМОГО, однако с момента рождения в полной зависимости от их заветов. Впрочем, тебя взвинтили всевершащая воля Болт Бух Грея и раздражение против режима младших военных чинов, изловчившихся заслонить свое диктаторство учением и установлениями САМОГО.

Попытка Кивы Авы Чел проложить вторую диагональ на спине главной жрицы прервала размышление Курнопая. Как ни пыталась девчонка вытянуть ее с тыла, жрица успевала крутиться и подставлять руки.