Сальватор

Итак, он отправится к Доминику. Разве он не обязан жизнью этому священнику? И расскажет ему все эти отрывки истины, которые озарят его, словно вспышки молнии.

Приняв это решение, он уже поднялся, чтобы немедленно приступить к его исполнению. Но тут внезапно раздался звон бронзового колокольчика над дверью.

Услышав этот звук, лежащий у ног хозяина Роланд лениво поднял свою умную голову, потом встал.

– Кто пришел, Роланд? – спросил Сальватор. – Друг или враг?

Пес выслушал хозяина и, словно поняв вопрос, медленно направился к двери, помахивая хвостом. Это был первейший знак дружелюбного отношения к пришедшему.

Сальватор улыбнулся и пошел открывать дверь.

На пороге стоял бледный, печальный и серьезный Доминик.

Сальватор радостно воскликнул:

– Добро пожаловать в мое убогое жилище! Я только что думал о вас и собирался уже пойти к вам домой.

– Спасибо! – сказал священник. – Но сами видите, я решил не утомлять вас и пришел сам.

Фрагола, видевшая этого красивого монаха всего лишь один раз, у кровати Кармелиты, встала.

Доминик уже открыл было рот, чтобы заговорить, но Сальватор молитвенно сложил руки, давая священнику понять, чтобы тот прежде выслушал его.

Монах закрыл рот и стал ждать.

– Фрагола, – произнес Сальватор, – подойди сюда, любимое дитя.

Девушка приблизилась и взяла любимого под руку.

– Фрагола, – продолжал Сальватор, – если ты веришь в то, что семь лет моей жизни принесли какую-то пользу людям, если веришь в то, что я совершил что-то доброе на этой земле, преклони колени перед этим мучеником, поцелуй край его платья и поблагодари его. Ведь это только его заслуга, что я не превратился в труп семь лет тому назад!

– О, отец мой! – воскликнула Фрагола, падая на колени.

Доминик протянул ей руку:

– Встаньте, дитя мое, – сказал он, – и возблагодарите Бога, а не меня: только Господь дает и забирает жизнь.

– Так значит, – произнесла Фрагола, – это аббат Доминик проводил службу в Сен-Рош в тот день, когда ты хотел покончить с собой?

– В кармане у меня лежал заряженный пистолет, решение было принято. Еще час – и меня бы уже не было на этом свете. Слова этого человека удержали меня на самом краю пропасти: я остался в живых.

– И вы благодарите Бога за то, что вы живы?

– О, да. Всем сердцем! – сказал Сальватор, глядя на Фраголу. – Вот почему я и сказал вам: «Отец мой, чего бы вы ни пожелали, пусть даже невозможного, в любой час дня и ночи перед тем, как постучаться в какую-нибудь дверь, придите и постучитесь ко мне в дом!»

– И вот теперь я пришел!

– Что я могу сделать для вас? Приказывайте!

– Верите ли вы в невиновность моего отца?

– Да, клянусь душой. Я в ней уверен. И может быть, смогу помочь вам найти доказательство его невиновности.

– Оно у меня уже есть! – произнес на это монах.

– Вы надеетесь спасти его?

– Уверен, что спасу!

– Нужна ли вам в этом моя рука и моя голова?

– Никто, кроме меня самого, не сможет помочь мне сделать то, что я должен сделать.

– Так о чем же вы в таком случае меня просите?

– Об одной вещи, которая кажется мне невозможной, даже для вас. Но поскольку вы сказали мне прийти к вам с любой просьбой, я полагал, что не прийти к вам было бы нарушением долга.

– Скажите, что нужно сделать.

– Мне нужно сегодня, в крайнем случае завтра добиться аудиенции у короля… Сами видите, я прошу невозможного… По крайней мере для вас.

Сальватор с улыбкой посмотрел на Фраголу.

– Голубка, – сказал он ей, – вылети из ковчега и без оливковой ветви не возвращайся!

Ничего на это не ответив, Фрагола вышла в соседнюю комнату, надела шляпку с вуалью, накинула на плечи накидку из английской ткани, вернулась в комнату, подставила Сальватору лоб для поцелуя и вышла из дома.

– Присядьте, отец мой, – сказал молодой человек. – Через час мы узнаем, получите ли вы аудиенцию сегодня или завтра.

Священник сел. В его взоре читалось удивление, граничившее с изумлением.

– Но кто же вы такой, – спросил он у Сальватора, – если под такой скромной внешностью вы имеете такую огромную власть?

– Отец мой, – ответил Сальватор, – я такой же, как вы: я один должен пройти по избранному мною пути. Но если я кому-то и соберусь рассказать о моей жизни, то только вам.

Глава XXV Союз четырех

Мастерская, или скорее оранжерея Регины в тот самый час, когда аббат Доминик пришел домой к Сальватору, то есть около десяти часов утра, представляла собой очаровательную картину, являвшую сидящих на одной софе трех молодых женщин и лежавшего у их ног ребенка.

Читатель уже узнал этих трех женщин: это были графиня Рапт, госпожа де Моранд и Кармелита. Ребенком была малышка Абей.

Обеспокоенная тем, что случилось прошлой ночью с Кармелитой, Регина встала очень рано и послала Нанон к подруге, поручив ей привезти ее в карете в том случае, если Кармелита чувствует себя достаточно хорошо, чтобы провести утро в особняке Ламот-Удан.

Кармелита обладала огромной волей, придававшей ей силы. Она попросила Нанон дать ей время только на то, чтобы накинуть на плечи шаль. Потом она села с ней в карету и приехала к Регине.