Сальватор

– Начнем с того, что вы должны снова встать на колени.

– Стою.

– И попросить у меня извинения за нанесенное оскорбление.

– Смиренно прошу вас простить меня за оскорбления и осмелюсь поинтересоваться, чем именно я вас оскорбил.

– Вы не знаете?

– Конечно же не знаю, иначе не спрашивал бы.

– Вы – самый испорченный человек, каких я только знаю.

– Исправьте же меня, принцесса, и обратите в свою веру!

– Каким же образом? – вздохнула Шант-Лила.

– Дайте мне веру, милочка.

– Очень боюсь, что вера вас не спасет.

– Попробуй! – сказал господин де Моранд, слегка взволнованный оборотом, который приняла их беседа.

– Посмотри на меня, – сказала Шант-Лила, глядя на банкира своими огромными глазами, в которых блестело сладострастие.

Опаленный этим взглядом, господин де Моранд опустил глаза.

– Ну, – сказала гризетка, – что с вами? Вы случаем не мальтийский ли рыцарь, давший обет целомудрия?

Господин де Моранд улыбнулся, но явно натянуто.

– Дитя! – сказал он, взяв руки принцессы Ванврской и целуя их. – Дитя! – повторил он, не зная, что сказать на это.

– Признайтесь же, что вы меня не любите! – сказала Шант-Лила.

– Никогда я в этом не смогу признаться, – ответил ей банкир.

– Тогда признайтесь в том, что любите меня.

– Вот это мне больше по душе.

– И… докажите мне это.

Господин де Моранд поморщился, что ясно говорило: «А вот это мне нравится уже меньше!»

– Разве вы никого не ждете? – спросил он, то ли для того, чтобы сменить тему разговора, то ли для того, чтобы уйти от угрожавшей ему опасности, которая неминуемо приближалась по мере того, как взгляды принцессы становились все более и более призывными.

– Я жду только вас, – ответила Шант-Лила.

В тот день принцесса Ванврская была просто восхитительна: щеки ее были нарумянены, в волосах красовались белые розы, губы были ярко-красными, глаза сверкали. Ее белая, удлиненная шея любовно склонилась, как шея лебедя. Неровно вздымалась ее полная грудь.

Одетая так, чтобы вызвать желание, достаточно открытая, чтобы возбудить, прикрытая голубой кисеей, доходившей до самых пят, она производила то невыразимое впечатление, которое охватывает человека при виде голубого грота, наполненного лазурным эфиром, и в который он устремляется, даже не ведая, сможет ли он когда-нибудь из него выйти.

Господин де Моранд не смог не оценить по достоинству эту картину. Но он был далек от того, чтобы ею наслаждаться. Для него важно было не столько выйти из этого лазурного грота, сколько постараться не войти в него. Но он решил не подавать виду и приложил все силы, чтобы казаться увлеченным.

Принцесса Ванврская, будучи женщиной до мозга костей, очень скоро его раскусила. Кляня в душе господина де Моранда за его холодность, она отнесла его сдержанность на счет презрения, которое банкир испытывал по отношению к ней.

Поэтому она усилила натиск, обвиняя себя в легкомысленности, призналась в совершенных ею в жизни ошибках, пообещала исправиться и вести в дальнейшем честную жизнь для того, чтобы заслужить уважение достойного и добропорядочного человека. Но все попытки были напрасны, усилия тщетны.

Господин де Моранд в порыве страсти сжал ее в объятиях и воскликнул:

– Как ты прекрасна, малышка!

– Льстец! – скромно ответила Шант-Лила.

– На свете мало женщин, столь же красивых, как ты!

– Вы меня не презираете?

– Чтобы я тебя презирал, принцесса! – сказал банкир, покрывая поцелуями ее руку от запястья до плеча.

– Значит, вы меня все же немного любите?

– Люблю ли я тебя?! Я тебя слишком сильно люблю!

Он взял шею молодой женщины в ладони и, глядя на нее влюбленным взглядом, сказал почти таким же влюбленным голосом:

– Клянусь весной, чьи краски ты олицетворяешь! Цветком, имя которого ты носишь! Я очень тебя люблю, принцесса! Я считаю тебя одним из самых очаровательных созданий, которых я встречал в своей жизни. Ты как капля воды похожа на одну из тех красавиц, которые украшают свадебный ужин в Кане Галилейской на полотне Паоло Веронезе. Но я напрасно ищу, с кем бы тебя сравнить! Ты не похожа ни на одну другую женщину, ты просто несравненна! Ты похожа на самое себя. И именно поэтому я испытываю к тебе такую нежность. Если захочешь, ты сможешь прочесть все это в моих глазах.

– В ваших глазах!.. Да!.. – сказала с грустной улыбкой Шант-Лила.

Тут господин де Моранд поднялся, приблизил свое лицо к лицу принцесы Ванврской и в качестве утешения поцеловал ее в губы более страстно, чем обычно.

А та, откинув голову назад, прошептала тихо, или скорее выдохнула едва слышно три слова, столь выразительные в устах влюбленной женщины:

– О, друг мой!.. О, друг мой!..

Но этот друг в данных обстоятельствах не был никоим образом достоин этого звания. То ли потому, что опасался, но только ему одному известным причинам заходить слишком далеко, то ли потому, что был уверен в том, что не сможет далеко зайти. Так вот, этот друг уже собирался пойти на попятную, как вдруг сообщник умных людей по имени случай пришел к нему на выручку в виде звонка, раздавшегося в комнате гризетки.

– Звонят, принцесса, – сказал господин де Моранд, лицо которого засветилось от радости.