– Очевидно, знаю, – сказал господин Рапт. – Но если и не знаю, вы должны меня за это простить: два месяца я был за пределами Франции при дворе русского царя.
– Ах! Если бы был жив господин де Вольтер! Этот великий философ уже не сказал бы сейчас, как во времена правления там Екатерины Второй:
– Мсье Луи Рено, – с нетерпением произнес граф, – ради бога, давайте вернемся…
– К этой новой песне Беранже. Хотите, чтобы я вам ее спел, господин граф? Охотно.
И аптекарь начал:
– Нет, – сказал граф, – давайте вернемся к вашему господину Мюллеру. Вы требуете, чтобы ему заплатили неустойку, не так ли?
– Для этого есть все основания, – ответил аптекарь. – Но я хочу поговорить не только о нем. Я обращаюсь к вам для того, чтобы исправить ту так поразившую вас несправедливость: я хочу поговорить о торговле моего племянника.
– Заметьте, дорогой мой, что я всячески и постоянно стараюсь вернуть вас к этому разговору.
– Так вот: с одной стороны, эта торговля прекратилась. Прежде всего из-за того, что братья-мракобесы целыми днями заставляют детишек петь, а клиенты убегают, слыша эти надрывные крики.
– Я найду способ заставить их переехать в другое место, мсье Рено.
– Подождите, – снова заговорил аптекарь, – это еще не всё. С другой стороны, у этих братьев есть сестры. Другими словами, при этих братьях живут сестры, которые продают на сорок, а то и на сто процентов дешевле лекарства, которые они изготавливают сами. Самые настоящие наркотики! И таким образом получается, что целыми днями в аптеке даже кошки не увидишь, не то что клиентов! И таким образом моему племяннику, который должен еще три раза выплатить мне долг, остается только прикрыть лавочку, если вы не найдете способа помочь в этом горе, которое причиняют ему одновременно братья и сестры!
– Как! – с негодованием воскликнул господин Рапт, поняв, что ему удастся отделаться от этого путаника-аптекаря только в том случае, если он начнет подыгрывать ему. – Эти женщины смеют торговать лекарствами в ущерб одному из самых честных аптекарей в Париже?!
– Да, мсье, – сказал Луи Рено, которого очень тронул тот живой интерес, с каким граф Рапт якобы принимал участие в его деле. – Да, мсье, они это делают, проклятые попадьи!
– Это просто невероятно! – вскричал граф Рапт, роняя голову на грудь и безвольно опуская руки на колени. – В какое время мы живем! О, боже мой!
И добавил, словно охваченный сомнением:
– И вы можете представить мне доказательства того, о чем только что рассказали, дорогой мсье Рено?
– Вот это доказательство, мсье, – ответил аптекарь, доставая из кармана сложенный вчетверо лист бумаги. – Это петиция, подписанная двенадцатью самыми уважаемыми в квартале врачами.
– Это меня возмущает до глубины души! – сказал господин Рапт. – Оставьте мне этот документ, дорогой мсье Рено. Я приобщу его к делу. Клянусь, мы добьемся справедливости. Или я не смогу больше называть себя честным человеком!
– А! Не зря мне говорили, что я могу на вас положиться! – воскликнул аптекарь, растроганный результатом своего визита.
– О! Когда я вижу несправедливость, я становлюсь безжалостным, – сказал граф, вставая и провожая своего избирателя до двери. – Очень скоро я дам вам о себе знать. И вы увидите, как я умею держать слово!
– Мсье, – сказал ему на это аптекарь, поворачиваясь и намереваясь, как опытный актер, произнести перед уходом со сцены последнюю реплику. – Не знаю, как выразить вам свое восхищение вашей открытостью и прямотой. Входя сюда, я, признаюсь, боялся, что вы поймете меня не так, как мне того хотелось бы.
– Да разве честные люди могут не понять друг друга?.. – поспешил сказать господин Рапт, подталкивая Луи Рено к двери.
Когда этот милый человек вышел, Батист доложил:
– Господин аббат Букемон и его брат господин Ксавье Букемон.
– Кто такие эти братья Букемоны? – спросил граф Рапт у своего верного Бордье.
Бордье прочел в своем досье:
«Аббат Букемон, сорок пять лет. Имеет приход неподалеку от Парижа. Человек хитрый, большой интриган. Редактирует некий еще ни разу не появившийся на свет бретонский журнал под названием
– Черт! – сказал граф Рапт. – Не заставляйте их ждать!
Глава CXVI
Трио масок
Батист провел в кабинет аббата Букемона и господина Ксавье Букемона.
Граф Рапт, только что севший в кресло, встал и поприветствовал вновь прибывших.