И, снова предложив Людовику угоститься из его табакерки и снова, как и в первый раз, получив вежливый отказ молодого врача, господин Жакаль покинул комнату с тем жестом, который должен был говорить об его огорчении тем, что он внес такое волнение в дом, где проживала подруга Людовика и Сальватора.
Глава XLIX
Фантазия в два голоса и в четыре руки на тему воспитания людей и собак
В тот момент, когда господин Жакаль стремительно спускался по лестнице из антресоли Рождественской Розы, в комнате Броканты еще не было ни одного из постоянных ее обитателей, но зато появился вовсе необычный жилец.
Но давайте вернемся немного назад.
В разгар всеобщей паники, причиной которой стала выходка Бабиласа, хозяин Карамели, которого мы знаем только по грубому голосу, от которого у Бабиласа шерсть вставала дыбом, увидев, что его собачка свернула за угол, и обнаружив, что Бабилас выпрыгнул из окна, а вслед за ним на улицу выскочила Броканта, вылетела ворона Фарес и высыпали все собаки, дождался спустя пять минут ухода Баболена. То ли потому, что хозяин Карамели сам подстроил встречу влюбленных, преследуя при этом цель, о которой мы вскоре узнаем, то ли потому, что свадьба его питомицы не представляла для него никакого интереса, он вошел в дверь дома Броканты сразу же после того, как Баболен вылез через окно на улицу.
В доме никого не было, но это, казалось, ничуть не удивило этого человека.
И он, запустив руки в широченные карманы своего редингота, с равнодушным видом принялся осматривать комнату Броканты. Это безразличие, которое делало его похожим на посетившего музей англичанина, мигом с него слетело, когда он увидел очаровательный эскиз Петрюса, на котором были изображены три колдуньи из
Он быстро приблизился к картине, снял ее со стены, посмотрел на нее сначала с удовольствием, а потом с любовью. Тщательно стерев с нее пыль рукавом, понаслаждался самыми мелкими деталями и, наконец, состроив все самые нежные рожицы, какие только мог состроить влюбленный портрету своей любовницы, он сунул ее в широкий карман своего редингота с явным намерением вдоволь налюбоваться позднее, у себя дома.
Господин Жакаль вошел в комнату Броканты в тот самый момент, когда картина исчезла в кармане незнакомца.
– Жибасье! – воскликнул господин Жакаль с некоторым удивлением в голосе, поскольку удивление начальника полиции при виде Жибасье не могло быть полным. – Вы здесь? А я полагал, что вы должны находиться на Почтовой улице.
– Там находятся сейчас Карамель и Бабилас, – ответил с поклоном знаменитый граф Баньерес де Тулон. – А поскольку с этим все в порядке, я и подумал, что могу понадобиться Вашей Светлости. Вот я и пришел.
– Намерения у вас были хорошие, благодарю. Но я уже узнал все, что хотел узнать… Пойдемте, дорогой Жибасье, больше нам здесь делать нечего.
– И то правда, – ответил Жибасье, глаза которого говорили совсем обратное. – Здесь нам делать больше нечего.
Но этот большой ценитель живописи заметил на другой стене картину такого же размера, как та, которая уже была у него в кармане и на которой, как ему показалось, был изображен Фауст, скачущий вместе с Мефистофелем. Говоря эти слова, он чувствовал, что его так же неудержимо влекло к
Но у Жибасье было огромное самообладание, и именно этому самообладанию он был обязан своей рассудительностью. Поэтому он остановился и сказал сам себе:
– В конце концов что помешает мне прийти сюда снова на днях? Было бы очень глупо не приобрести картину, пока она так мало стоит! Я сюда загляну завтра или послезавтра.
И, заверив себя в том, что скоро обязательно вернется, Жибасье пошел вслед за господином Жакалем, который, открыв уже входную дверь и не слыша за спиной шагов своего преданного слуги, обеспокоенно обернулся, чтобы поинтересоваться, почему это тот замешкался.
Жибасье моментально понял причину беспокойства своего шефа.
– Я здесь, – сказал он.
Господин Жакаль удовлетворенно кивнул своему подручному и проследил, чтобы тот аккуратно закрыл за собой дверь. Затем, когда они уже пошли по улице Юльм, сказал:
– Знаете, Жибасье, ваша собачка просто сокровище. Редкое животное!
– Собаки – они, как дети, Ваше Превосходительство, – нравоучительно ответил на это Жибасье. – Если взяться вовремя, из любой собаки можно сделать все, что угодно. Другими словами, можно сделать их добрыми или злыми, глупыми или умными, превратить их в святых или в злодеев. Самое главное – это вовремя взяться за их воспитание. Если с самого их детства вы не станете воспитывать их в строгости, ничего хорошего из них не получится. В трехлетнем возрасте собака так же неисправима, как ребенок в пятнадцать лет. Вы ведь знаете, Ваше Превосходительство, что способности у людей и инстинкт у животных развиваются в зависимости от продолжительности их существования.