А что вы хотите, дорогие читатели! Мне была поставлена задача, хотя это и приводит в отчаяние директоров театров и книгоиздателей, а возможно, нагоняет скуку и на вас, писать драмы из пятнадцати сцен и романы в десять – двенадцать томов! Здесь моей вины нет: во всем виноват мой темперамент, порождением которого является мое воображение.
И вот мы уже находимся в окружении собачек Броканты и просим вашего разрешения представить вам одно из этих милых животных.
Одной из самых любимых собачек нашей колдуньи был маленький черный пуделек самого гнусного вида. У колдуний странные вкусы: не потому ли они колдуньи, что у них странные вкусы? А может, эти странные вкусы появляются у них, потому что они колдуньи? Мы этого не знаем и предоставляем решить этот вопрос людям более сообразительным. Итак, пудель был вида самого неприглядного. Но мы даем эту оценку, естественно, исходя из точки зрения высокомерного человека. В природе же гнусных видов просто нет.
Все дело в том, что, с точки зрения человека, – мы не знаем, что он значит для природы, – собачка эта была поистине необычайно уродливой: маленькой, приземистой, вечно грязной, злобной, завистливой и наглой. Одним словом, в пудельке этом были собраны все пороки старого холостяка. И за это пуделя другие собаки, безусловно, недолюбливали.
А из этой всеобщей нелюбви получилось следующее: его хозяйка Броканта с чисто женским упрямством с самого начала стала питать по отношению к нему поистине материнскую нежность, а со временем эта любовь все более возрастала по мере того, как другие собаки открыто проявляли к нему все большее недружелюбие.
Дошло до того, что в проявлениях внимания к нему хозяйка стала давать ему еду отдельно в своей комнате для того, чтобы он не умер от истощения, поскольку все другие собаки высказывали этому пуделю тысячи нелицеприятных вещей и всячески поносили его в торжественные часы приема пищи.
Вы знаете, что такое спесь в характере человека, не так ли, дорогие читатели? А теперь давайте посмотрим, как она проявляется в поведении животных.
Этот черный пес, этот грязный пудель, это Бабилас, наконец, который был – с нашей точки зрения – ужасным уродцем, видя, что хозяйка ласкает его, гладит, нежит, балует и кормит отдельно от других собак, вообразил, что он самый красивый, самый привлекательный, самый умный, самый любезный и самый соблазнительный среди всех остальных собак. И как только эта мысль зародилась в его мозгу, он, что вполне естественно, и люди тоже так поступают, – начал издеваться над себе подобными, бесстыдно их задевать, таскать за хвост одних, кусать за уши других, досаждая каждой собаке, находясь в полной уверенности в том, что наказания за это не последует. Он начал вести себя высокомерно, ходить с высоко поднятой головой и выпятив вперед грудь. Короче говоря, вести себя с такой важностью, что его приятели улыбались с презрением и, пожимая плечами, говорили друг другу:
– Какое высокомерие!
Я полагаю, дорогие читатели, что вы имеете честь сделать мне замечание.
– Хорошо, господин писатель! Толкуйте, как хотите, слова и поступки людей, но только не надо нам внушать, что собаки умеют говорить, пожимать плечами и улыбаться!
Но позвольте возразить, дорогие читатели. Что касается улыбки, то у моих приятельниц есть одна собачка, маленькая белая ливретка, принадлежащая к самым аристократическим собачьим кругам, которая всякий раз при виде меня улыбается, показывая свои мелкие белые зубки. Вначале я думал, что она на меня сердится, но потом увидел, что всеми остальными частями своего тела она проявляет все признаки радости. Зовут эту собачку Жизель.
Поэтому я уверен в том, что собаки могут улыбаться: ведь моя дорогая Жизель улыбается мне всякий раз, когда мы с ней встречаемся.
Относительно пожатия плечами я не стану утверждать, что собаки пожимают ими так же, как люди. Я неправильно выразился: мне следовало бы сказать
А теперь о разговоре.
Разве собаки не умеют говорить?! Горделивые и заносчивые люди! Вы полагаете, что только вам одним Провидение дало способ выражать свои мысли вслух! Вы говорите на английском, французском, китайском, испанском, немецком языках. Но, не зная