Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

В 1943 году было опубликовано исследование австрийского ученого П. Кречмера «Индийцы на Кубани». Независимо от Риттера, но опираясь на те же источники, он пришел к подобным же выводам; кроме того, он установил, что арии (аррихи, горные арии) еще долгое время обитали в Крыму. Сегодня к этому можно добавить целый список племен, в названии которых звучит корень «ар» — арианы, аримаспы, гогарены, дандарии и т. д.

В 80–90-е годы систематические исследования по индоарике Северного Причерноморья проводил выдающийся отечественный ученый-лингвист, академик Олег Николаевич Трубачев. Опираясь на идеи предшественников о Северопричерноморской прародине индоариев, Трубачев существенно расширил и поставил на научную основу то, что носило у них умозрительный и догадочный характер. Действительно, внимательное чтение античных источников позволяет обнаружить немало упоминаний об индийцах: горы Синд, синды, которых Гесихий Александрийский (около V в. до н. э.) определяет как «народ индийский»^[72]; о племенах «внутренней Индии» пишет позднеантичный автор Феодорит (IV–V вв. н. э.), называя далее жителей этого края «индийцами»^[73]. Епископ Евсевий (IV в. н. э.), перечисляя «племена от Иафета» (в современном понимании — индоевропейские народы) и их области с юго-востока на северо-запад, упоминает их в следующем порядке: «…Галатия, Колхида, Индия, Ахея, Боспорина (т. е. Боспорское царство), Меотия (к востоку от Азова, с родственным индийцам населением)»^[74].

В эпоху, освещаемую античными источниками, народы индоиранской культурно-языковой общности — скифы, сарматы, савроматы — играли преобладающую роль в Северном Причерноморье. Однако, как убедительно показали исследования О. Н. Трубачева, здесь сохранились изолированные островки носителей индоарийских языков. Это, прежде всего, синды («индийская народность» по выражению греческого писателя), меоты, жившие в Приазовье, и оттесненные индоиранскими народностями в горный Крым тавры.

Каменные ящики-дольмены тавров, синдов и меотов весьма сходны и как бы замыкают цепь взаимосвязей культур Северо-Западного Кавказа, Прикубанья, Крыма. В этой связи отметим свидетельство псевдо-Арриана о том, что язык жителей древней Синдики был схож с языком тавров (Ps.-Arr. 63). По словам Диодора, царь Ээт оградил священный участок, где находилось Золотое руно, и «поставил стражу из жителей Таврики»; неудивительно, что колхидянка Медея (мидянка, иранка) попросила стражу «на таврском наречии» открыть ей ворота.

Сегодня существование праиндийской цивилизации в Северном Причерноморье — доказанный факт. Книга академика О. Н. Трубачева «Indoarica в Северном Причерноморье», объединившая его основные статьи-исследования по проблеме, в предисловии, написанном академиком В. Н. Топоровым, оценена как весьма важное событие в науке. Главное открытие, пишет он, состоит в том, что на территории Восточно-Европейской равнины обнаружено присутствие одной из ранних форм индоарийского языка и, следовательно, соответствующего этноса. Этимологический словарь причерноморского арийского языка занимает более 130 страниц и включает сотни слов, продолжает Топоров, и потому есть основания утверждать, что причерноморский индоарийский — «уверенно и недвусмысленно заявляющая о себе реальность»^[75].

Язык и его данные не замыкаются на самих себе и отсылают к знаниям иного рода, прежде всего в области культуры, как материальной так и духовной. Поэтому особенно важно, что среди реконструированных слов многие являются обозначением сложных духовных понятий. Особенно замечательной представляется блестящая реконструкция смысла культового термина «састер» в знаменитой присяге граждан Херсонеса, высеченной на мраморной стеле III в. до н. э.: «И састер народу охраню, и не предам ничего тайного ни эллину, ни варвару…». Прежние попытки толковать этот термин из греческого или иранского оказались явно неудовлетворительны. Это слово, по Трубачеву, тождественно древнеиндийскому «Шастра» — божественная, религиозная книга, свод религиозных правил и обычаев; то есть читать следует: «и божественный свод народу охраню, и не предам ничего тайного ни эллину, ни варвару…». Речь явно идет об уважении религиозных традиций народа тавров, почитавших богиню Деву. Культ таврской богини занял едва ли не главенствующую роль среди херсонесцев. Как известно, ей был воздвигнут храм в городе и святилище на мысу Фиолент, изображение ее чеканилось на монетах, а в 25 г. н. э. она была провозглашена царицей-басилиссой Херсонеса. «К единственно правильному пониманию «састер» как обозначения сакрального, тайного свода, legum summa, как догадывался в свое время Латышев, приводит нас этимологическая интерпретация этого слова из индоарийского, древнеиндийского, то есть индоарийская концепция таврского языка»^[76], — заключает Трубачев. Весомость термина, одного из центральных в религиозно-этической лексике, косвенно свидетельствует о развитой культуре.