Сахарная кукла

– Да ей пятнадцать! – почти кричал Маркус. – Плевать, сколько ей на вид! По документам ей лишь пятнадцать!

– Ты – идиот! – шипела в ответ Элизабет. – Я в ее возрасте сбежала с твоим отцом!

Она, вообще, с ним не церемонилась. Открыто заявляла: не в том он положении, чтобы быть порядочным. Пора бы уже самому обзаводиться женой вместо того, чтобы жить на деньги старушки-матери. А что до ее безумия, возможно, оно обойдет ее стороной. Джессика – отличница. Он знал бы, если бы хоть раз отлип от своей мазни по холсту и посмотрел на ее отметки.

Они сходили в кино, они посидели на диване в гостиной. Маркус заставил себя ответить на поцелуй. Потом они еще посидели, условились пожениться, когда ей стукнет двадцать один и пожелали друг другу спокойной ночи.

Маркус вернулся на свой чердак, Джессика ушла готовить уроки. Так она, по крайней мере, сказала. А глубже Маркус никогда не вникал. И все было замечательно, пока…

…не вернулся Фред.

Он возмужал, но выглядел много моложе брата. В Эссене он увлекся качалкой и проводил там немало времени, а еще он привез собак… Он как раз рассказывал это матери, смеялся, напрягая для нее бицепс, – когда в гостиную неровной походкой, крадучись вошла отличница-Джесс.

Она остановилась.

Резко, словно напоролась на невидимое стекло. Фредерик не договорил. На миг Маркусу почудилось, что воздух в гостиной стал вязким, словно персиковый сироп: Джессика увидела Фредерика, Фредерик заметил ее.

Классика жанра: священник и школьница в красно-черной клетчатой юбке. То ли он помогал ей делать уроки, то ли она помогала ему пропевать псалмы.

Фредерик привез четырех взрослых собак и купил несколько щенков, днем и ночью пропадая на старой отцовской псарне. Джессика то и дело крутилась там. Сначала, Маркус не придавал значения обрывкам фраз. Он даже верил, будто речь идет о собаках.

Или, хотел так думать… Что убедил ее, будто бы она не созрела для поцелуев. Увы!..

Маркус не знал, когда это началось, да и не хотел знать. Он готов был на ком угодно жениться, лишь бы она не доставала его. И если брату так хочется – ради бога!.. Он не первый священник в клане, кто скрестил пальцы, давая обет целомудрия.

Как он ошибся, решив, что этим все кончится! Как он ошибся, забыв, что в человеческой арифметике оди и один всегда дают в сумме три!..

Однажды вечером, Фредерик постучал к нему.

Маркус как раз почти задремал, читая перед сном Данте. Словно чувствовал: его ждет маленький личный ад. Вид Фреда заставил его проснуться.

– Ты никогда не думал о том, чтобы пожениться чуть раньше? – с ходу спросил его брат. – Ну, с Джесс.

И Маркус отметил, как тот серьезен и бледен сквозь густой медовый загар.

– Ей шестнадцать.

– Я знаю.

– Еще слишком рано.

– Боюсь, уже слишком поздно.

Маркус резко привстал на локте. От наглости брата у него потемнело перед глазами. Мало того, что он бесстыдно и нагло увел у него невесту, – как раз это Маркус собирался ему простить. Он забрюхатил ее!

И собирался подсунуть ребенка Маркусу.

– Я не могу жениться на ней. Ты же знаешь, в семье это невозможно… оставить сан, я хочу сказать.

– И что ты от меня хочешь? Чтобы я притворился, будто педофил – я? – саркастически спросил брат.

– Дети не залетают! – обрезал Фред.

– А взрослые люди предохраняются, мать твою!!! – крикнул Маркус.

Фред в два шага пересек комнату, Фред рухнул перед ним на колени, словно перед Христом. И… Маркус опомниться не успел, как оказался женатым.

Шестью месяцами позже, у них троих появилась дочь.

Принесенные феями

Сняв облачение после мессы, Фредерик на минуту задержался у зеркала.

В ноябре ему исполнится тридцать восемь. Самое время для пары горьких морщинок и серебряных ниточек в волосах. Но он готов был покляться, что всеми ими, он обязан лишь одному человеку.

Матери.

Да, она знала толк в мужиках. Она в пятый раз собиралась замуж, и каждый новый супруг летал куда выше, чем предыдущий… Но Фред все не мог поверить, что мать посмела провернуть это с ним! Использовать все свои сразу знания! Да, перед ним была только Джессика, а сам он думал не головой, – тут Маркус не ошибался. Но кто все время стоял за Джесс, филигранно дергая за нужные ниточки? Кто задурил несчастной девчонке голову, когда привел ее в дом? Кто кропотливо и вкрадчиво обучил ее всем тем штукам, что обдурили и его самого?

Когда родилась Верена, чары разрушились. Когда на свет появилась Ви, услуги Джесс его матери больше не требовались. И кружевная, сотканная из теней и соблазнов, Богиня исчезла. Осталась лишь хлюпающая носом испуганная девчонка, которая всеми силами вцепилась в него.

То, как цинично мать отбросила Джесс, пугало его… Хотя и не так, как то воспитание, что Лизель давала Ви. Едва его девочка научилась ходить, как у нее появились духи и туфли, прически, блеск на губах и «бойфьенды».

Он ничего не мог с этим сделать. Только быть рядом с нею – делать то, чего и хотела мать.