Сайдноутинг

Я сел в троллейбус. Вчера у меня взяли сто рублей и дали сдачи 90. Сегодня не взяли совсем. Так часто я разъезжал, что запомнили мое лицо? Так много ли я блуждал, что нет с моих денег проку? Я прислонился к окну, начал смотреть на улицу. Нет денег. Не с меня. Нет у меня жизни, чтобы расплачиваться ими? Пустое ли мое существование, да настолько? Неужто я святой? Обжигают мне деньги карман, возьмите! Не берут. Мертв ли я, и все это мне кажется? С мертвецов ни взять ничего. Нет ли в моей жизни радости? Строил ли я одно лишь счастье? Почему? Я человек обычный, нет толку меня считать другим. И люди начинают говорить в голове. Отшельники да святые. Говорят, что пусто все. Пусто. Что жизни нет, и брать с нее что-то каверзно. А мне деньги не нужны, да и не мои они вовсе. Могу ли я отдавать то, чего сам не заработал? Аскет или нет, а совесть ведь есть. Нужно отдать. Да и не педант вроде, а слезы бегут. Накинул капюшон и отвернулся к окну. Сверхчеловек? А вокруг тогда кто? Злые люди разве? Такие же, как и я. А ведь платят. Или у матери мой проездной, что я не взял — и вы о нем знаете, потому и не берете? Да возьмите! Не жалко мне этой чертовой бумажки. Года три назад, путешествовал я в таком же цинковом троллейбусе, как и этот — и показалось мне на секунду, что вокруг одни де скелеты. Мертво все, что ли? А без денег живее? Пророк я какой-то? Лицо у меня больно умное? Почему так? Людям же не должно хватать. Вся жизнь на том и строится — не хватает, вот берешь бумажку и меняешь. Не нужно ничего али мне? Люди жили, умные люди, счастливые, добрые. Зло тоже всегда было. Не выродилось же все за день. Почему не берете? Почему не хотите? Люди землю защищали, миллионами усеяли землю, деды, прадеды, везде семьи неполные, жизни кусочками. И все строили за так разве? Разве не нужны, да так и просто? Разве построил ли я чего, разве нес всю жизнь счастье мирское? Добрым уж я и святым не был никогда. Сколько людей умерло за эти бумажки, за землю, за идеи. Я надыдейный, по-вашему? Неужто взятки да все гладки? Был святой, я святых знал, он только и курил и народ балагурил, ничего ему не надо было. Да и денег тоже. Поесть да поспать, и весел был всегда. Друга его тоже деньги не беспокоили — его взяли да и прищучили — бумажки рисовал, а кому-то не понравилось. Да возьмите, пожалуйста. Все смерти, все жизни были из-за денег. Все войны и богатства и шубы женам, все были из денег. А без денег что? Куда жить-то, да и без денег?

Башня

— Что такое полярная звезда?

Точка на небе, и у меня нет возможностей думать иначе. Ты выпустишь дым, и к нам подойдет старый парень, отчаянный, злой фокусник, он не умеет не рушить. Мы простим его в душе, но мы всегда знали, что он мог быть другим. Твои башни из бутылок, четыре часа они стояли, и ночь подобрала отличную кульминацию.

— Произведение искусства, да?

На горлышке самой верхней стоит догоревшая сигарета, он попытается ее сменить. Мы слишком верим в его неудачу, чтобы помешать ему — мы посмотрим на часы, каждый в отдельный момент, 11 вечера, пора ведь возвращаться. А он пьяный, что с него взять — бутылки летят вниз, с глухим стуком, все девять, лежат на мягкой подкладке под крышей остановки, рядом сидят двое и стоит один.

Шарик

Собака заболела, так они думают, солнечный удар. Самый резвый из троих подхватил ее и понес в тень под мостом на набережной. Положил на мягкий песок — в будни тут ведутся работы. Мальчик достает пустую бутылку и набирает в нее воды. Я смотрю и курю. Подходит студент.

— Парень, а что здесь происходит?

— Шарик чуть не упал в обморок.

Мальчик поливает ее, медленно, растирая нагретую шерсть, трогает лоб. Девочка, самая младшая из компании троих, подходит ближе и признается, что это они стащили выпавшие позавчера из моего кармана сигареты.

— Все в порядке, я не злюсь.

Про эльфов

Зайдя в Eurospar в 23—50, я стал свидетелем пренеприятной картины. У одной из касс стоит мужчина, хвост в пучок, life of crime, со сворой милиционеров вокруг. Разговор из разряда «Я старый, мне это надо?» Что-то с фальшивыми купюрами. Ради бога. Все бы ничего.

Я встаю в другую кассу, чтобы взять сигарет. Передо мной женщина, типичная 35-летняя с видом 55-летней, красным лицом, покореженный жизнью тип. Следом тип «Беру от жизни все» со взятой пачкой контрацептивов. Следом четверо двенадцатилетних девочек с чипсами. Следом я.

Женщина взяла товара на 4к. Но 5-тысячная купюра не распознается. ТОЖЕ ФАЛЬШИВАЯ. Не ясно, связана ли она с тем мужчиной. Минуты две спустя, купюры и ее сдают милиционерам. Но на кассе пробили товар — распечатав чек, но не получив денег. И эта касса закрыта теперь для разбирательств.