Сады диссидентов

Еще ему подошел “Кьюберт”: там действие происходило во вселенной, где не было ни пистолетов, ни бомб, ни каннибализма в духе “Пэкмена”. Маленькое искусственное существо, состоявшее непонятно из чего – не то из слизи, не то из соплей, – просто скакало и увиливало, вроде тех лягушек, и пыталось уцелеть в этом странном мире, похожем на парящую в открытом космосе пирамидальную лестницу. На самом деле Кьюберт напоминал Серджиусу Маленького принца – благородного сироту, который поливает одинокую розу на своей крохотной планете. Кьюберт не мог выскочить за пределы экрана – иначе ему грозила гибель, а потому он вызывал какую-то тайную жалость. Но и “Фроггер”, и “Кьюберт” наконец стали казаться ему слишком легкими и слишком мультяшными: обе игры предназначались для малышей, не желавших сталкиваться с суровостью мира даже в форме видеоигры. И лягушки, и Кьюберты были все те же Фердинанды, которых еще ни разу не кололи, ни разу даже не выводили на арену. Для мальчика-квакера пришла пора более серьезных испытаний.

Он принялся искать такую видеоигру, где была бы кнопка “стрелять”, но только такая, где можно было отказаться от стрельбы. Так Серджиус нашел “Тайм-пайлот”, или “Полет во времени”.

Игра была простая: твой маленький самолет летел в центре экрана, кружился в воздухе, поворачивался на триста шестьдесят градусов, а со всех сторон к нему подлетали тучи маленьких самолетов такой же конструкции – только вражеские. Они стреляли в тебя, и ты стрелял в них. Начинал ты с какого-нибудь биплана времен Первой мировой войны, с “Сопуит Кэмел” или другого союзнического героя, а потом постепенно твое воздушное пространство заполнялось “Красными баронами”, которые только и ждали, когда их подстрелят. Игра “Полет во времени”, разумеется, задумывалась как массированная бойня.

Перейдя на новый уровень, ты продвигался во времени вперед. На втором уровне скорость возрастала: там действовали уже истребители времен Второй мировой. На третьем уровне – современные реактивные самолеты. Дальше ты попадал в будущее из научной фантастики – более типичное для видеоигр измерение. Само же действие, хотя оно каждый раз ускорялось, оставалось прежним.

Но игра, в какую превратил “Полет во времени” Серджиус, была еще проще. Пожалуй, это отчасти приближалось к какому-нибудь буддийскому упражнению. Серджиус вообще не прикасался к красной кнопке для стрельбы из пушек: он все свое внимание сосредотачивал на джойстике – и собственно на полете. У него был биплан “Молчаливый”. Летая все дальше и дальше, делая виражи и подныривая, уклоняясь от столкновений и от постоянного красного огня противников, Серджиус понял, что гибель ему не грозит. Сонное действие этих бутафорских самолетов, даже когда они множились на глазах – а они и вправду множились, собираясь в неисчислимые эскадрильи, – было для него сущим пустяком: он благополучно уходил от любых атак. Счет оставался на нуле: разработчики игры не предусмотрели очков за то, что пилот просто оставался в живых, – в отличие от награды за убийства, – а потому он завязал во Времени, никуда не продвигался. (Позже Серджиусу пришла в голову мысль, что, пожалуй, Первая мировая как раз и являлась разумным временным порогом в видеоигре, которую он на собственное усмотрение превратил в пацифистскую игру: ведь, появись в небе нацистские самолеты, его сознательному непротивлению пришел бы естественный конец.) Враги не увеличивали скорости, они все так же медлительно вплывали на экран и стреляли, и постепенно, по мере того как Серджиус орудовал джойстиком, у него на хвосте собирались уже целые тучи несбитых самолетов, они поворачивались вслед за ним, но сбавляли скорость и как будто теряли всякую надежду.

Если даже его достижения во “Фроггере” привлекали внимание, то теперь вокруг Серджиуса собирались целые толпы. К автомату, за которым он играл, стекались и городские ребята, и товарищи по Пендл-Эйкр, которые помогали ему отгонять мальчишек, если те, разозлившись на его стратегию, выражали собственные – антипацифистские – протесты. Прежде всего, эта игра и звучала-то неправильно: ничего не пуляло и не взрывалось, ничего не менялось – только эскадрильи, гнавшиеся за самолетом Серджиуса, делались все гуще. Но хуже всего было то, что он пренебрегал красной кнопкой – ни за что не желал к ней прикасаться! И не раз чья-нибудь рука, не выдержав такого оскорбления, дотягивалась до этой кнопки, жала на нее – и портила всю игру. Наконец поблизости начал дежурить Тоби Розенгард, защитник Серджиуса в их длительных вылазках в Ист-Эксетер. У этого паренька с челкой виднелись под футболкой с “Дорз” хорошо развитые мускулы, а на подбородке красовался самый настоящий маленький шрам от ножа – воспоминание о небольшой стычке на детской площадке на Коламбус-авеню (именно это происшествие и предопределило его судьбу, то есть “ссылку” в Пендл-Эйкр). Одного его присутствия было достаточно, чтобы потушить любой пожар, прежде чем полетят искры.