Сад утрат и надежд

– Я знаю, дорогая. Но мне нужно было повидать тебя. – Мэри похлопала ее по руке, и Лидди охватил восторг от этого прикосновения сестры. От ее спокойного, певучего голоса! От ее присутствия, от ее спокойной уверенности, – а потом она повернулась и взглянула на бледную кожу Мэри, туго обтянувшую ее скулы и лоб, на видневшиеся под ней кости… на длинные, как у скелета, пальцы, похожие на выбеленные веточки. Они нервно теребили грубую коричневую накидку, словно занавес на сцене, – а ужасно огромные глаза смотрели то на Лидди, то на то, что скрывалось под полами накидки.

Лидди проследила за ее взглядом.

Она обнаружила, что глядит на маленькую детскую головку, и растерянно заморгала. Что-то потянулось к ней. Пальчики, крошечные пальчики на маленькой ручке высунулись из колючего шерстяного рукава малинового цвета. Пальчики разжались и сжались. Ноготочки были неровные, тонкие, их надо было подстричь; ямочки на сгибах пальцев походили на черточки на маленькой, пухлой ручке.

Мэри, в белой блузке с кружевами, прижимала ребенка к своей груди. Лидди видела, как лихорадочно билось под тонкой тканью сердце ее сестры, трепетало, словно птичье крыло. Мэри снова запахнула плащ и сказала:

– Это девочка. Ей шесть месяцев. Я уже не в силах…

Она замолчала и тяжело вздохнула, словно справившись с огромным волнением, и подняла глаза.

– Я уже не могу заботиться о ней. Я не могу это делать. Когда-то я не хотела ее, пыталась избавиться от нее. Но знаешь – она осталась. Сейчас она со мной, и ей нужно молоко, а я больше не хочу ее кормить. Я плохая мать. Материнство не для меня.

– Но раньше ты могла ее кормить? – с сомнением спросила Лидди.

– О да, какое-то время. – Она теребила завязку на плаще; полы разошлись, и Лидди впервые увидела всего ребенка и изможденную фигурку сестры. Ей пришлось прикусить ноготь, который она грызла, чтобы не заплакать от волнения и тревоги. Спеленутый ребенок лежал в шарфе, повязанном на теле Мэри. Развязав шарф, Мэри протянула дочку Лидди, руки которой немедленно вспомнили, как это делается, и взяли ее. Лидди посмотрела на темно-карие глаза девочки и снова на Мэри. У сестры еще сильнее пылали щеки под толстым слоем пудры.

– Мне жарко.

– Сегодня морозный день, дорогая, – пожалуйста, запахнись.

– Нет, не заставляй меня, – она подняла руку. Лидди проследила за ее взглядом и увидела длинное зеленое авто, ждавшее на дороге с другой стороны от церкви. – Меня ждет Димчёрч, он чудесный.

– Димчёрч?

Мэри закашлялась, сглотнула, потом засмеялась.

– Да. Он друг Далбитти. Теперь послушай меня, моя дорогая сестра. Пароход отплывает вечером. Я прошу твоей помощи. Далбитти написал мне, что он устроился в Канаде. Он не может держать при себе в Канаде незаконнорожденного ребенка. Я хочу поехать к нему, вот почему я здесь. Ты должна взять мою дочку, чтобы она не попала в приют. Ее имя Стелла.

Лидди прижала ладонь к больной щеке и, чтобы вернуть себя к реальности, прибегла к реальности этой боли.

– Стелла?

– Да, маленькая звездочка. – У нее снова началась конвульсия и свистящий кашель, похожий на рыдания. Но она снова улыбалась какой-то маниакальной, полубезумной усмешкой. Лидди ничего не понимала. Она крепко держала ребенка, так похожего на Мэри, на Пертви выражением глаз и на их мать. Девочка уже пригрелась в руках Лидди и, медленно моргая, глядела на серое мартовское небо.

– Я не могу взять ребенка, – медленно ответила Лидди. – Люди спросят, откуда она у меня.

– Почему? – Мэри внезапно встала, вскрикнула и заглушила крик кулаком. – Все нормально – это просто судорога. Ты можешь придумать что-нибудь, если решишь ее взять, я в этом не сомневаюсь! Поезжай с ней завтра в Лондон и остановись у Галвестонов. Солги насчет ее возраста. Она может сойти и за трехмесячную. Скажи, что уже после смерти Неда ты неожиданно для себя обнаружила, что беременная. Скажи, что ты приехала в город, чтобы купить ей одежду. Поживи у них месяц. Потом вернешься домой и покажешь девочку всем в деревне. Она твой ребенок… – Мэри положила ладонь на грудку дочки и пошевелила большим пальцем. Стелла открыла глазки. – Ты ведь совсем одна, Лидди. У тебя нет никого. Мне хочется, чтобы она росла у тебя. В доме.

Лидди вытаращила глаза на сестру:

– Мэри, как ты можешь просто отказаться от нее?

– Ей будет хорошо у тебя, правда? Лучше, чем со мной в моих крошечных комнатках. Там и для меня места мало, не то что для ребенка. И я так устала от этой жизни. Я хочу быть рядом с Далбитти. Теперь наша очередь стать счастливыми. – Она опять странно улыбнулась. Лидди увидела ее желтые зубы.

– Дорогая моя, – сказала Лидди. – Признайся честно. Что с тобой случилось? Ты очень худенькая.