Сад утрат и надежд

Он медленно разворачивал ее, и его глаза любовно устремлялись на английскую деревенскую сцену – на шток-розы, роскошный хаос сада, золотистые камни, каких больше нет нигде на свете. Он смотрел на себя, маленького, в синих штанишках до колена и белой рубашке. Босые ноги, наклоненная набок голова. Он до сих пор помнил ту обожженную солнцем июльскую траву под ногами, сухую и колкую. Он до сих пор слышал голос Элайзы: «Папа, я так устала! Можно мы сейчас поиграем?» Крылышки, которые сделала мама, натянув на проволоку тонкую ткань. Он слышал мамин голос, рассказывавший об этом.

Когда Джон постарел и его глаза стали хуже видеть, он уже не различал вечерами детали картины и стал доставать ее из футляра днем. Но шаги на дороге за домом его пугали – его слух тоже был не тот, что прежде, и кто-то мог незаметно подойти к нему, когда он смотрел на картину, и тогда он будет разоблачен.

Он знал, что отец умер через считаные дни после их последней встречи, потому что видел сообщение об этом в газете, валявшейся на пароходе. Он прочел, что художник умер от гриппа и что его смерть – большая потеря для национального изобразительного искусства. Но больше он ничего не знал об Англии много лет. Его целиком поглотила борьба за выживание: он оставил свой пост и подлежал в случае обнаружения военно-полевому суду. Шли годы, но его тоска по Лидди не утихала: он ужасно скучал по ней, но понимал, что не может вернуться домой. Он не мог огорчить ее. Когда-то он сделал свой выбор, и теперь для него не было пути назад.

Перевоплощение во Фрэнка Торбойса, школьного учителя из Нортгемптоншира, реального человека, а не кого-то, чьи бумаги он украл, старания не поддаваться ночным кошмарам, потрясениям, приступам страха, вызывавшимся детскими пугалками на рыночной площади, криками чаек высоко над головой или конским ржанием, много лет отнимали у него слишком много сил. Он не хотел потерять все, если однажды утром какой-нибудь молодой парень, которого он привел домой накануне вечером, или какой-нибудь еще посетитель, которого он считал своим другом, подойдет и пристально посмотрит на самую знаменитую в мире картину: он не хотел рисковать. Если подумать, он выстроил свою новую жизнь на развалинах его прежней личности. Он любил свой крошечный, спокойный, размеренный мир в Динаре. Любил и был любим.

Но прошли десятки лет, и привычная церемония, когда он разворачивал картину и нырял в тот мир, воображал, что он стоит в саду со старшей сестрой, а их мать совсем рядом, в окне дома, и все снова стало золотым, безопасным и счастливым, перестала приносить ему удовольствие. Что случится с картиной, когда он умрет? Эта мысль тяжелым камнем висела у него на сердце. Со временем он понял, что ему придется покинуть маленький городок у серого, бурного моря и снова вернуть картину в ее настоящий дом.

– Он приплыл на пароходе из Бристоля в Сен-Мало, – сказал отец. – Он прожил там несколько недель, двинулся дальше и поселился в Динаре. Война закончилась, много молодых мужчин не вернулись домой, город был разбит. Фрэнка Торбойса встретили тепло. Сам инспектор по безопасности пришел к нему и выразил надежду, что он останется. Власти надеялись, что он будет работать на полях, женится на местной девушке… Джон любил шутить, что едва ли они обрадовались бы ему тогда, если бы знали, что он педик и что руки растут у него из задницы.

– Вы знали его? – воскликнула Джульет. Она глядела на родителей, скрестив руки и навалившись на стол. – Как? Откуда? И как странно, что он оказался в Динаре.

– Неужели ты все еще не догадалась? – спросила мать и повернулась к мужу. Они оба побледнели, мать плакала. – Она действительно ничего не помнит.

– Королевская свадьба. Чарльз и Ди, – внезапно сказала Джульет, не зная почему.

– Точно. Мы готовились смотреть ее. Ты и Эв уже сидели в гостиной. Мы запаслись всякой всячиной – печеньем, попкорном. И он просто пришел к дому.

– Он сказал, кто он такой?

– Уже потом. Он представился нам. Много лет он не знал, кто живет в доме, остался ли кто-нибудь из его родных. Когда здесь поселился Фредерик, он написал ему о Стелле, а так он и не знал ничего. А Фредерика он знал по Динару.

– Они были любовниками.

– О да. Между прочим, он был первым любовником Фредерика, – беззаботно подтвердил отец. – Когда Фредерик искал место в окрестностях Лондона, чтобы открыть там лавку, Джон рассказал ему про Годстоу. Фредерик написал ему, рассказал про деревню, этот необычный дом и странную женщину по имени Стелла Хорнер, с которой подружился. До этого Джон вообще ничего не знал.

– Он не знал, что у него была сестра?

– Нет, и она не знала, что он жив. Конечно же, откуда ей было знать, ведь ее мать так и не узнала, что Джон выжил, не погиб на войне. Ужас, правда? – Отец покачал головой, его глаза наполнились слезами. – Все это огромная трагедия.

Джульет просто онемела.

– Мне даже не верится. Как это ужасно…