– Увы, не скоро. Моя милая девочка, посмотри на меня. – Он повернул ее лицом к себе, потом зашаркал к огню. – Знаешь, у меня новость. Сегодня я узнал, что победил в конкурсе и получил заказ на постройку Канадского парламента. – Его лицо расплылось в улыбке. – Пока я молчу, но тебе, конечно, должен сказать. Они хотят, чтобы я приехал как можно скорее. Конечно, ты тоже поедешь. У нас будет все хорошо…
– Ах, милый. Наконец-то. Я так рада за тебя. – Она привстала на цыпочках, чтобы поцеловать его, и почувствовала, как увеличился ее живот, упершийся в его брючный ремень. Скоро он заметит. Заметит ли? Обеспокоится ли, как ей жить дальше в такой ситуации?
– Канадец, который проводил конкурс, ужасно приятный. По-моему, они
– Но как же твоя жена, любовь моя? Если это обнаружится – мы будем вынуждены лгать, – сказала она. Внезапно ей захотелось сесть. С ледяной ясностью она поняла, что сочтены дни, которые они проведут вместе, и снова прижалась к нему.
– Все будет хорошо, – ответил он и странно посмотрел на нее. Отошел, взял сардину и вытер пальцы о салфетку. Предложил ей; она покачала головой, внезапно почувствовав дурноту, но улыбнулась. Он не должен ничего знать. Не должен. Ее планы не должны ему мешать. – Они… я ничего им не скажу, но если ты поедешь со мной и скажешь, что ты моя жена…
– Милый, но если обнаружится, что это неправда? Ведь это легко может произойти. А ее отец уже сердится на тебя за то, что ты так долго живешь отдельно, пусть даже по ее желанию… Все выяснится, и мы не должны хитрить. Мы должны жить тихо, но не лгать. – Она улыбнулась, чтобы скрыть нараставшую в душе панику. – Любимый. – Она заглянула ему в глаза: – Ты обязательно должен поехать. Понятно?
– Но я хочу, чтобы ты поехала…
– Да, я приеду к тебе… позже…
Он немного помолчал.
– Неужели иначе нельзя? Я… я не могу предать Роуз больше, чем уже предал. Пожалуй, ты права. – Он тяжело и печально вздохнул. – Я оставлю тебе деньги…
– Спасибо. Я буду с тобой, милый. Ты ведь понимаешь, правда?
– Да, – он кивнул, и на его лице было написано облегчение. Мэри увидела, что он прекрасно понял ее доводы, но не знал, что сказать. Его единственная слабость состояла в желании сделать так, чтобы все было хорошо. Он всегда был таким, из него лучилась доброта. – Теперь, любовь моя, я приготовлю тебе чай, мы посидим и согреемся, а потом я отвезу тебя в наш приют греха в фешенебельный Блумсбери. Тебя это устроит?
– Вполне.
Налив ей чай, Далбитти нанизал ломоть хлеба на вилку для тостов и стал обжаривать его на огне. Мэри смотрела на него и шевелила пальцами ног, почти согревшись. На нее обрушилась тяжесть решений, которые предстояло принять, но они тут же отскочили от нее, словно были слишком огромными и не пристали к ней, а поплыли дальше, словно облака. Она тряхнула головой. Что мне теперь делать?
Внезапно Далбитти отложил вилку.
– Любовь моя, я даже не спросил, как у тебя дела. Какой я эгоист!
Мэри с трудом отвлеклась от невеселых раздумий:
– Что?
– Ты встретилась с Лидди? – Он шлепнул себя по лбу. – Ваша встреча… Как я мог забыть! Как там она?
Мэри обхватила ладонями горячую чашку и улыбнулась ему.
– Она не пришла. Но это не важно. Я была уверена, что она не придет.
– О любовь моя. Мне так жаль…
– Давай поговорим о других вещах. – Она отпила глоточек. – О том, что ты знаешь о Канаде, и о твоих планах.
– Через минутку. Скажи, ты напишешь сестре еще раз? – Его доброе, любимое лицо смотрело на него. Сколько часов осталось им? Сколько таких драгоценных минут?
– Я ужасно скучаю по ней каждый день, – ответила она, глядя на висевший на крюке над огнем черный чайник. – Но отныне мы больше не сестры.
Глава 33
Лидди ждала телеграмма, когда она наконец вернулась вечером к Галвестонам. Она и сама не знала, почему решила остаться. Возможно, сначала она все-таки думала встретиться с Мэри. Но в результате провела весь день с Лаурой Галвестон. Они часами бродили по Найтсбриджу, смотрели в «Хэрродсе» ткани для штор, фурнитуру для кресел, посетили шелковую империю в районе Пикадилли и пили чай в «Фортнуме». Нед уехал в полдень и увез картину. Лидди была рада обществу разговорчивой немолодой женщины – та не задавала вопросов своей гостье, игнорировала красные глаза Лидди, ее дрожащие руки и рассеянность.