Сад принцессы Сульдрун

– Ни один благородный человек не мог бы отказать в удовлетворении такой просьбы, – сказал Эйлас. – Пожалуйста, спуститесь к реке и покажите мне, где находится удобный брод.

– Нет ничего проще! – Величаво переступая курьими ногами, ведьма спустилась по тропе на каменистый берег. Эйлас выхватил меч из ножен, догнал ее и одним широким взмахом разрубил в талии пополам.

Куски ее тела не знали покоя. Таз на курьих ногах принялся прыгать кругами, а верхняя часть торса яростно колотила кулаками по прибрежной гальке, в то время как голова осыпáла Эйласа страшной бранью, от которой стыла кровь. В конце концов Эйлас прикрикнул:

– Замолчи! Где твое хваленое достоинство?

– Ступай, ступай своей дорогой! – хрипела лисья морда. – Тебе недолго ждать моего мщения!

Эйлас задумчиво взял верхнюю половину за шиворот и перетащил ее по броду на противоположный берег:

– Пока твои ноги прыгают с той стороны, а руки молотят воздух на этой, тебе придется подождать с осуществлением злонамеренных планов.

Ведьма ответила новым потоком брани, а Эйлас продолжил путь. Тропа поднималась по склону; взобравшись на него, Эйлас обернулся. Приподняв лисью голову, верхняя половина ведьмы пронзительно свистнула; расплескивая воду, курьи ноги скачками перебежали реку. Две половины сочленились и тут же срослись.

Эйлас мрачно и решительно поднялся на плечо горы Габун, откуда можно было видеть все земли, простиравшиеся на восток: главным образом темно-зеленый лес, а за ним, вдалеке, – бесплодную пустошь, где даже трава не росла. Впереди громоздился отвесный утес; судя по всему, здесь тропа кончалась. Сделав еще несколько шагов, Эйлас заметил теснину Бинкинга – темную узкую расщелину в утесе. У входа в проем на заостренном коническом основании высотой в два человеческих роста покоился громадный валун.

Эйлас потихоньку приблизился, стараясь не спугнуть ворона, сидевшего неподалеку на ветви высохшего дерева. Ворон неотрывно следил красным глазом за маневрами Эйласа. Эйлас повернулся спиной к птице, потихоньку вставил стрелу в лук, быстро обернулся лицом к ворону, натянул лук и выпустил стрелу. Панически хлопая крыльями, ворон свалился с ветки. Падая, он задел маховым пером балансирующий на острие валун. Валун покачнулся, накренился и обрушился в проем.

Эйлас подобрал стрелу, вырвал перья из крыльев и хвоста птицы и засунул их в котомку – в один прекрасный день он намеревался украсить дюжину стрел черным оперением.

Тропа провела его вверх, через теснину Бинкинга, на площадку над утесом. Дальше, в нескольких минутах ходьбы, под крутым лбом горы Габун, над панорамой возвышался Свер-Смод – не слишком громоздкий замок, защищенный лишь высокой стеной и парой сторожевых башен над стрельчатой аркой входа.

Рядом с тропой, в тени восьми черных кипарисов, за каменным столом сидели и сражались в шахматы два бородатых грифона; каждый даже сидя был выше человеческого роста. Как только Эйлас приблизился, они с сожалением оторвались от игры и схватились за ножи.

– Иди-ка сюда, – поманил когтем один из грифонов, – чтобы нам не пришлось вставать!

Эйлас вынул из котомки два куска пчелиных сот и положил их на каменный стол:

– Ваш мед, господа.

Грифоны разочарованно застонали.

– Опять мед! – пожаловался один. – И, как всегда, водянистый, – заметил другой.

– Чем богаты, тем и рады! – развел руками Эйлас. – Как говорят, синица в руках лучше журавля в небе.

Грифоны уставились на него с явным негодованием. Один угрожающе зашипел. Другой прокаркал:

– Мы сыты по горло и дешевым медом, и банальными пословицами! Пошлость граничит с издевательством, а за издевательство недолго кому-то и шею свернуть!

– Отдохните, подкрепитесь. Желаю вам всего наилучшего, и будьте здоровы! – попрощался Эйлас, спокойно направившись к главному входу. Под темной аркой Эйласа уже ждала пожилая женщина в белом облачении. Эйлас вежливо ей поклонился:

– Мадам, я пришел посоветоваться с Мургеном по важному делу. Будьте любезны, известите его о том, что Эйлас, принц Тройский, ожидает аудиенции.

Женщина молча ответила приглашающим жестом, повернулась и зашла внутрь. Эйлас последовал за ней по внутреннему двору в большой пустующий зал, а оттуда – в устланную ковром гостиную со столом и парой массивных кресел. В застекленных шкафах вдоль дальней стены хранились сотни книг; в помещении приятно пахло старинными кожаными переплетами.

Женщина указала на кресло:

– Садитесь.

Покинув гостиную, она вскоре вернулась с ореховыми пирожными на блюде и чашей золотистого вина. Поместив угощения перед гостем, она снова удалилась.

В гостиную вошел Мурген. Эйлас ожидал увидеть человека значительно старше или, по меньшей мере, мудреца впечатляющей внешности. Но у Мургена, носившего простую крестьянскую рубаху, не было даже полагающейся мудрецам бороды. Белизна его волос объяснялась не сединой, а врожденной особенностью; голубые глаза яркостью и живостью не уступали глазам Эйласа.

– Кто пришел со мной советоваться? – спросил Мурген.