Сад

Трофим Тимофеевич повернулся лицом к реке, за которой расстилалась степь. Два десятилетия назад там темнели одинокие юрты кочевников, тучами передвигались отары, чёрным вихрем проносились байские табуны. Теперь по берегу раскинулось большое село. Вчерашние кочевники построили дома. Самое большое здание — школа. На окраине селения — кирпичный корпус. Это мастерская МТС… Не дожила Вера до больших перемен. Кедры, привезённые из гор, сторожат её покой…

Подымаясь над хребтом всё выше и выше, солнце раскалялось в ясном небе. Снежная корка ослабла и крошилась под ногами. Проваливаясь по колено, Дорогин спускался в сад.

Навстречу ему бежали ребята. За ними брёл Алексеич с фетровой шляпой в руках.

— И что бродит человек с голой головой! — ворчал с дружеской озабоченностью. — Глаза да глазаньки за тобой нужны!..

— Конечно, нельзя так, — поддержал Юрка.

— Недолго и простудиться, — добавил Егорка.

— Ну-у? — шутливо переспросил старик, склонившись над ребятами. — Я не лысый. Меня волосы греют.

Шляпы он не принял.

— Весну надо встречать с открытой головой!..

Но Алексеич настойчиво нахлобучил ему шляпу на голову.

— Вот так!.. А Верунька приедет — расскажу, что ты по утрам разгуливаешь нараспашку. Никакой дисциплины не признаёшь, — рассердился старый солдат. — Беда с тобой!..

Мальчуганы шагали рядом с садоводом, запрокинув головы, чтобы видеть его лицо.

— Мы пришли помогать.

— Перво-наперво — скворешники поделать.

— Работы, ребятки, хватит. Надо ящики сколачивать, георгины садить. А вечерком патроны зарядим. Будем поджидать, когда на утренней заре косачи голос подадут…

Дорогину очень хотелось сводить своих юных друзей на косачиный ток, и он каждую ночь перед рассветом выходил послушать птиц. А косачи молчали. Школьные каникулы уже заканчивались, ребятам пора возвращаться в село. Но самых весёлых вестников весны они всё же дождались. В последнее утро Юрка заметил чёрное пятно на вершине тополя, возвышавшегося над прибрежным яром, и хлопнул в ладоши:

— Скворец! Скворец!..

Юрка побежал туда, Егорка — за ним.

Когда ребята приблизились к тополю, на вершине уже сидели три скворца. Пощебетав, они перепорхнули на другое дерево, но вскоре и оттуда снялись. Мальчики следили за их полётом, пока чёрные точки не исчезли далеко за рекой.

— Улетели!..

— Что-то не поглянулось им!..

— Это были разведчики, — успокоил ребят старик. — Завтра появятся основные силы.

Скворцы появились раньше. На вечерней заре уже щебетали на всех тополях садозащитной лесной полосы.

— Поют отходную гусеницам и червям! — улыбнулся Дорогин.

Каждый день он проходил по саду и отмечал перемены. Возле тополей снежная толща лежала нетронутой, но на открытой поляне косые лучи солнца как бы слегка взъерошили её. А через несколько дней пронзили снег до самой земли, и он стал похожим на взборождённую ветром, белую от волн, поверхность озера.

В холодную ночь снежные козырьки промёрзли и стали светлыми, как стекло. Едва лучи солнца успели тронуть эти прозрачные пластины, как они начали обваливаться с тонким серебристым звоном.

Прошёл ещё день, и всюду засияли первые весенние лужицы. Кое-где показались ветки стланцев.

— Через недельку начнём обрезку яблонь, — объявил садовод Алексеичу после очередного обхода. — А пока я съезжу в село…

Но он откладывал отъезд со дня на день, ждал, когда затокуют косачи. Ему хотелось привезти домой краснобрового полевого петуха с большим, похожим на лиру, хвостом.

4

В Глядене весь день звенела бойкая капель, а ночью мороз проутюжил последние снега и на месте исчезнувших луж оставил хрупкие ледяные мосты. Они звонко дробились под ногой и как бы напоминали зиме, что она уже сломлена — и ничто ей не поможет.

Сергей Макарович остановился посредине двора, полной грудью вдохнул по-утреннему свежий, как бы искристый воздух и почувствовал — накануне в полях догорали-дотаивали снега, на увалах оголилась земля, а в сосновом бору обмякла и посвежела хвоя. На востоке заиграла огненная полоска, а потом острые лучи метнулись на синий склон неба и принялись гасить звёзды. Сергей Макарович сдвинул шапку на затылок и прислушался. Где-то далеко бормотали на току тетерева, будто роняли на ледок мелкие горошины.

— Проспал! — укоризненно тряхнул он головой. — Эх, че-ёрт возьми!

Хоть бы раз сходить на охоту. Заржавевшее ружьё без толку висит на стене.

Но что скажут колхозники? Председатель гоняется за полевыми петухами!..

— Проспал я сколь долго, — повторил упрёк Забалуев, — аж косачи растоковались!..

Ещё в первые годы коллективизации, когда колхозы были мелкими, у Сергея Макаровича сложилась добрая привычка — каждое утро всюду проверить работу, расставить силы, показать, что и как лучше сделать. Он гордился тем, что в любой час мог ответить, кто, где и чем занят. Вот и сегодня он за каких-нибудь двадцать минут побывал в свинарнике, заглянул в курятник, в скотном дворе посмотрел на дойку коров, а потом направился к амбарам, где хранилось семенное зерно.

Он шёл серединой улицы, присматриваясь к домам. В окнах загорались огни, над кирпичными трубами кудрявились дымки.