S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется!

– И вкусно, – продолжила Мила с упорством фанатика. – Это же истинный вкус. Не какой-нибудь там кетчуп или приправа, а вкус продукта, не испорченный поваром! Великая редкость в нашем мире! В конце концов, природа нас сотворила не ради того, чтобы мы украшали рюмку коньяка ломтиком лимона! В сыроедении, вегетарианстве и веганстве лежит спасение человечества от Булимии! Хватит громоздить нелепости рецептов! Хватит усложнять! Назад, к природе, к первоисточникам!

– Скажите, Мила, – вкрадчиво спросил Кондрат, сглотнув слюну и мужественно хрумкнув сырой морковкой. – А много вас таких… подпольщиков?

– По-разному, – пожала костлявыми плечами Мила. – Есть проходимцы. Воздержанцы. Ну, эти… Которые к нам приходят лишь затем, чтобы потом острее ощущать вкус убитой плоти. Есть извращенцы, пресытики, им все равно, что жрать, лишь бы новенькое. Есть всякие язвенники да гастритчики с диабетиками, им деваться больше некуда, в большом мире разве удержишься от соблазна? Настоящих, идейных сыроедов мало. Единицы. Но именно нами живет движение.

Капитан взял два грецких ореха в руку, сжал кулак. Треснула скорлупа, острые осколки впились в ладонь. «Не то, – подумал Вячеслав в отчаянии. – Снова не то. Те же яйца, только в профиль, как говорили в благословенном двадцатом веке. А мы-то мечтали – вот вернемся из экспедиции, а будущее уже наступило, потомки встречают цветами у трапа, и ждет нас мир, в котором хочется жить и работать… Ага, как же! Мир, в котором хочется жрать. Ибо нет теперь другой цели у человека, кроме как набить свое брюхо».

– Надо валить, капитан! – склонившись к уху Евгеньева, прошептал Кондрат. – Валить, пока не поздно, пока мы сами не зажрались до скотского состояния!

– Куда валить?! – одними губами ответил Вячеслав.

Штурман схватил его за руку и отвел в сторону.

– Я все просчитал. Там, на стоянке, – флаер. Ключи в зажигании, эти травоядные вообще нюх потеряли. До космодрома – часа три лету…

– А потом? Потом – куда?!

– На «Арбонат»! Там мезонного топлива – еще на год полета. Оверсаном, до Плутона и обратно!

– А смысл? – простонал Вячеслав.

– Релятивистский эффект! – выпалил Кондрат. – Если выжать скорость по максимуму – на Земле пройдет больше ста лет! Ну не может это жрачество столько продержаться! Обожрутся и передохнут от ожирения! Зуб даю!

Вячеслав глубоко вздохнул. Терять тут было нечего.

– Ладно, – махнул он рукой. – Погнали.

То ли Мила не соврала насчет очищающе-прочищающего эффекта проросшей пшеницы, то ли дело было совсем в другом, но впервые после приземления капитан Евгеньев почувствовал себя живым. Словно и не было в его жизни нескольких дней чревоугодия, и снова капитан был молод, отважен и быстр. Ну, пускай не так быстр (пара лишних килограммов успела отложиться на талии), но уж решителен – точно!

Флаер угнали без проблем. Штурман легко разобрался с управлением и погнал легкую, послушную машинку на бреющем полете в сторону города, подальше от землянок сыроедов. Кондрат гнал по полной, как тогда, во время метеоритного дождя на Каллисто, когда погиб десантный бот с экипажем, полдюжины смелых парней отдали свои жизни ради знания – знания, никому не нужного в двадцать третьем веке…

– Левее бери, – скомандовал капитан. – Видишь вон то здание, на пирог похожее? Между ним и вон тем тортом бери, там еще небоскребы типа галет должны быть… тьфу ты, вот гадость прилепилась-то, а?

– Да помню я, шкипер, помню! – горел азартом штурман. – Что я, космодром не найду? Я, старый космический волк! Может, в магазин заскочим по дороге – за консервами?

– Я тебе дам консервы! – взъярился Вячеслав, но Кондрат весело скалился в ехидной ухмылке, и капитан похлопал его по плечу.

– Вот он, родимый! – выкрикнул Кондрат, закладывая вираж. – Вот он, «Арбонат» наш дорогой!

Флаер спустился к заросшей густой травой глади космодрома.

– Что-то не так, – нахмурился Вячеслав. – Откуда здесь столько машин? И что за иллюминация?

Приплюснутая тарелка звездолета была подсвечена снизу и сбоку, а рядом, на парковке, глянцево поблескивали флаеры, похожие на заварные пирожные.

– Засада, – напрягся Кондрат. – Будем прорываться с боем.

– Не похоже, – покачал головой Евгеньев. – Слышишь? Музыка играет, кажется.

Люк звездолета распахнулся, и под торжественную музыку навстречу астронавтам два упитанных поваренка вынесли серебряное блюдо с едва прожаренным, еще дымящимся куском мяса в обрамлении до боли знакомых плюх тюбичных гарниров.

За поварятами горделиво, улыбаясь всеми своими ямочками, шествовала Леопольда.

– Стейк, – объявила она торжественно. – Прожарки rare. С гарниром из космической еды! Кушайте, милые мальчики, кушайте. Добро пожаловать в ресторан «Тюбики»!

У Вячеслава потемнело в глазах.

– Безнадега, – прошептал Кондрат. – Эти всё переварят.

Киев, февраль 2013