С высоты птичьего полета

Казалось, Клару не удовлетворил ее ответ. Она вернулась к окну, и расхаживая с палкой взад и вперед, изучала улицу, будто та могла ответить на вопросы. Чтобы отвлечь ее от окна, Ханна приготовила маме чашку чая и поставила ее в гостиной на свой любимый чайный поднос.

– Я уверена, что Ева придет, когда сможет, – успокоила Ханна свою мать. – Уверена, с ними все хорошо. Давай выпьем по чашечке чая, и если в ближайшее время мы ничего не узнаем, обещаю, что пойду и проверю сегодня же днем.

Клара глубоко вздохнула и поплелась в свое кресло. С очередным тяжелым вздохом, она опустилась в кресло и спросила:

– Есть еще новости? Еще какие-нибудь, только хорошие?

– Вообще-то да, у меня есть новости, – с этими словами Ханна протянула протестную листовку. – Похоже Амстердам сопротивляется.

Ее мать прочитала и заулыбалась.

– Так-так, хорошо, – закивала она. – Я надеялась, что кто-нибудь устроит нечто подобное.

– Ага, они все собрались в Нордермаркте, – объяснила Ханна, хватая с тарелки на подносе имбирное печенье. – Судя по всему, забастовка продолжится и завтра, – она сделала паузу. – Я видела девушку, – продолжила она, отпив чаю, о – голландку. Она садилась в машину немецкого офицера, стоящую у площади. Люди реагировали так яростно, что мне стало страшно за ее жизнь. Но и их ярость я тоже могу понять. Как можно дружить с этими людьми? Они принесли столько горя и тирании в наш город.

Клара кивнула, выражая согласие.

– Я тоже боюсь за эту молодую женщину. Скорей всего, если она пойдет этим путем, все закончится печально. Сейчас вся мощь у немцев, но придет день, а я верю в хорошее, и мы вернем себе наш город. Тогда дружба с врагом обойдется ей дорого.

Ханна согласилась, ощущая беспокойство.

– Все просто пытаются выжить, любыми путями, как могут.

Внезапно раздался стук в дверь.

Клара со звоном поставила чашку на блюдце.

– Пойди, посмотри, кто это. Может, наконец Ева.

Ханна кивнула, и опустив чашку на блюдце, встала. Она открыла дверь крошечной фигурке Евы Герценберг. И хотя на ней было толстое пальто, девочка заметно дрожала на пороге.

– Входи, входи, – пригласила ее Ханна. – Мама будет так рада тебе.

Помогая Еве снять пальто, она подивилась тому, как она выросла. Ханна училась в одной школе с Гретой, матерью Евы, и знала девочку всю свою жизнь. Эта милая десятилетняя девчушка мгновенно стала любимицей ее матери. Пару раз в неделю Ева приходила к Кларе, им обоим было приятно в компании друг друга. Вешая пальто на крючок, Ханна вспомнила счастливое лицо Греты, когда родилась Ева, словно это было вчера. Искренняя радость наконец-то родить девочку, которую она так желала, после трех трех мальчиков.

– Извините, что не пришла раньше, – извинилась Ева. – Извините, что поздно. Ночью случилось страшное.

Ханна аккуратно закрыла за ней дверь.

– Мы все знаем, – заверила она. – Может зайдешь и погреешься у камина?

Ева продолжала без остановки:

– Я не могла прийти, мама не разрешала нам выходить из дома, она боится, что нас заберут в трудовые лагеря, как папу в прошлом году, она не хочет, чтобы они забрали нас, как моих братьев.

– Конечно, конечно, – согласилась Ханна, гладя девочку по волосам и успокаивающе похлопывая по спине.

– Твоя мама правильно поступила, что выждала. Пойдем, мама с нетерпением ждет тебя.

Ева открыла дверь гостиной, и ее встретила пожилая подруга в кресле, руки протянулись навстречу.

– Ева! – воскликнула она. – Я так рада видеть тебя. Я очень волновалась. Скажи, как поживает твоя семья, все здоровы?

Девочка подбежала к старушке и обняла ее так крепко, будто не собираясь выпускать из рук. Потом она начала рассказывать. Рассказ вывалился из нее одним беспорядочным потоком слов. Пока Ева не зашла слишком далеко, Ханна прервала ее.

– Сделаю тебе чаю, – с улыбкой сказала она и прошла на кухню за чашкой. Как только чай был разлит, и они устроились поудобнее, Ева согрелась, румянец вернулся на детские щеки.

Ева поведала о душераздирающих вещах: нацисты врывались среди ночи, хватали людей без разбору, вытаскивали их из постели, из домов, из объятий близких. Они хватали всех, кого подозревали в связях с Сопротивлением, окружая людей, как скот.

Ева откусила кусочек печенья.

– Они даже взяли Винса, человека, который точит ножи на углу площади. Вы знаете Винса, – ее маленькое личико сжалось от приступа тревоги. – Куда они его заберут? Где он теперь? Зачем они так поступают? – с отчаяньем спросила она, и в уголках ее глаз заблестели слезы. – Кто теперь будет точить наши ножи?

Клара усадила маленькую подругу к себе на колени.

– Ш-ш-ш, Ева, не беспокойся сразу обо всем. Выпей чаю и съешь печенье. В мире происходит столько вещей, которые никто из нас не понимает, но здесь тебе ничего не угрожает.

– Но повсюду эта колючая проволока и солдаты.

Клара согласилась:

– Мы действительно живем в странное время, малышка. А теперь давай подумаем о более приятных вещах. На чем мы остановились в нашем вязании?

Евины глаза заблестели:

– Я как раз довязала второй ряд, – сказала она, с радостью вспоминая эту деталь.