С видом на Нескучный

Оказалось, разбирая бумаги на старой родительской даче, Марк нашел фотографии столетней давности: молодая, только родившая Лина с дочкой на руках, Лина и Марк, Катя и бабушка с дедушкой, Катя в коляске, Катя на руках у свекра, и вся семья за столом на веранде, свекор со свекровью, Катька в детском стульчике, и они с мужем, молодые, симпатичные, но какие-то усталые, замученные и совсем невеселые. Да, уже тогда дочка давала прикурить, ни одной спокойной ночи, ни одной. Внутричерепное давление. Да и у Лины с Марком все было не очень. Раздражались, обижались, не разговаривали. И Лина все время плакала – от обиды, усталости, от отношения Марка… Никогда счастливо не жили, с первого дня была фигня, хотя Лина его очень любила. Ладно, что вспоминать. Она со вздохом отложила фотографии:

– Ну а как вообще? В смысле, жизнь?

– По-всякому. Мама полгода назад умерла.

– Соболезную, – сухо сказала Лина.

Свекровь ее приняла, но не полюбила. Оно и понятно – сына женили почти насильно. Вроде и хорошая скромная девочка, студентка, из приличной семьи, горячо влюбленная в Марка, но, если бы не беременность, Лина вряд ли могла стать ее невесткой. Летом с новорожденной дочкой поехали к свекрам на дачу, и там началось: свекровь постоянно Лину учила. Кажется, ей не нравилось все.

Салат нарезала не так, слишком крупно. С бульона вовремя не сняла пену, и он мутный, компот слишком сладкий, зачем столько сахара? И так по всем пунктам. Наверняка и сыну нашептывала, не без этого. Лина слышала ее приглушенный и недовольный голос. И никаких скидок на грудного ребенка и бессонные ночи – никаких! И никаких скидок на возраст. «Тебя что, мама ничему не научила? А чем она занималась?» Лина уходила в лес, садилась на бревно и плакала от обиды: что она ей сделала, что?

– Сына отняла, – объяснила Тамара Андреевна, – ты что, дурочка? Окрутила и отняла. Забеременела и женила на себе, вот и весь ответ.

Ладно, в конце концов это можно понять, кто любит невесток? А вот Катьку, свою первую внучку, любила. Но когда та забеременела в шестнадцать, как отрезало. Такого позора пережить бывшая свекровь не смогла. «Как ты это допустила, Лина?» – возмущенно вопрошала она.

То лето Лина запомнила на всю жизнь. Лето слез, непроходящей усталости и Катькиного ора. И еще галлюцинаций – Лине повсюду мерещился дочкин плач.

Больше на дачу к свекрам на все лето она не ездила. Впрочем, скоро они с Марком развелись.

Лина допила кофе и снова глянула на часы – ого, засиделась. Пора сматываться. Надоело смотреть на кислую физиономию бывшего.

Кстати, ни одного вопроса про внуков! Ни одного! Нет, она все понимает – внуков он не растил, впрочем, как и дочку. Любить их не научился – мужики любят не кровное, а то, что рядом.

И все-таки из простого любопытства и приличия ради поинтересоваться он мог?

«Напомнить, что у внука скоро день рождения? – подумала Лина. – Или не стоит? Опять скорчит морду. Да ну его!»

– Ну я пошла. – Она достала кошелек.

– Ты спятила? – обиделся и возмутился Марк. – Ну, знаешь ли! Ты всегда меня унижала.

– Я? – поперхнулась Лина.

«Ну ничего себе, а! Ну нет, не дождешься! Скандала ты не дождешься! И обид не дождешься – какие обиды на совершенно чужого человека?» – подумала Лина и с милой улыбкой сказала:

– Будь здоров. И постарайся не обижаться. Ей-богу, это портит здоровье.

На улице перестала улыбаться, захлестнула обида: «Вот ведь скотина! Это я его унижала? Я, тихая влюбленная девочка, боявшаяся сказать лишнее слово?» Сейчас да, захотелось щелкнуть его по носу, она и не спорит! Но тогда, в молодости? А он всю жизнь держит ее за хитрую стерву: ну да, залетела, окрутила, женила! А он ни при чем! Не при делах, как говорит ее внук. Ей-богу, скотина.

Ну как так бывает? Любишь человека, мечтаешь прожить с ним целую жизнь, готова отдать за него все, включая свою жизнь, смотришь на него по ночам, и он кажется тебе самым прекрасным, самым лучшим на свете! Рожаешь от него ребенка. Страдаешь, когда он уходит. Страдаешь так, что подумываешь о самом ужасном, о самом страшном, о том, о чем думать нельзя! Страдаешь еще много лет, долгие годы. Помнишь только хорошее, обеляешь его и оправдываешь. Выкарабкиваешься, выживаешь, пытаешься жить.

У вас общая дочь и общие внуки, а значит, и общая жизнь. Другая, но все-таки общая, хотя он так не считает. Ладно, пусть считает как хочет. Его личное дело. Лина о другом – сколько лет она мечтала, что вдруг, может быть… Вдруг он поймет, что любил только ее? Поймет и вернется?

Сколько лет она вздрагивала от телефонных звонков, по-прежнему не замечала его недостатков, оправдывала его неблаговидные поступки. Сколько лет, господи! Как она пыталась его удержать, когда он забегал повидаться с дочкой! Как метала перед ним бисер, как скакала, как унижалась. С каким откровенным презрением на нее смотрела собственная мать.

А сейчас, сегодня, хватило получаса, чтобы устать от него, чтобы поскорее захотелось сбежать. И еще странность – им не о чем говорить… Совсем не о чем.

Вот как бывает.