С улыбкой хищника

Салех поднес тарелку дочери, схватившей ее обеими руками. Девушка уплетала завтрак, словно не ела неделю. Отец нежно гладил ее, проводя рукой по упругим коротким черным волосам.

– Ешь, если хочешь, можешь взять мою порцию, я не голоден, – сказал Салех.

Внимание Абу привлек солдат, раздающий завтрак. Он уже поднял полупустой бидон, но вместо того, чтобы покинуть помещение, он подошел к темной камере напротив. Только теперь Абу понял, что эта камера не пустовала. В ней был еще один пленник. Это был какой-то низкорослый старик. Черты его лица были скрыты мрачными тенями. Он подполз к двери, взял тарелку и удалился в темный угол, из которого вскоре послышалось жадное чавканье и смоктание.

– Да, еще один бедняга, – сказал шепотом, чтобы не услышал солдат, Абу, сообщающий новость своему другу, кормящему дочь. Салех не сразу понял, что хотел сказать его приятель хриплым, непроснувшимся голосом. Но когда увидел его руку, указывающую в сторону темной камеры, то догадался, о чем идет речь.

– Там они держат старика, – пояснил Абу. – Он так накинулся на еду, что чуть не перекинул тарелку.

Солдат покинул помещение, громко захлопнув за собой деревянную дверь.

Пленники позавтракали, разбрелись по углам узких камер, застыли в согнутых позах, сидя на деревянном полу.

Теперь лучи лампы, с увеличенным фитилем, доставали до их камер, и Абу мог видеть темный скрюченный силуэт старика, видимо, дремавшего на полу. Салех и Абу вновь подсели друг к другу и стали переговариваться через решетку камер, уже не страшась быть услышанными.

Глава 8. Бокор

Утро, хоть и едва заглядывающее в их убогий барак своими желтыми лучами, освободило их от той пелены страха, который покрыл их своими беспросветными тенями неведенья. И друзья продолжили беседу о своей ситуации, в которой они невольно оказались. Они даже пробовали на прочность решетчатые двери, пытаясь поднять их, чтобы сдвинуть с петель. Затем царапали деревянные доски пола, пытаясь отыскать в них щель, но и это не помогло, под досками оказались камни, той же породы, из которой были сложены стены просторного барака. Абу даже пытался заговорить со стариком, но тот все молчал, не выходя на свет из своего темного угла.

– Он боится, напуган, – сделал неутешительный вывод Салех. – Ты его не разговоришь. Да и вряд ли он знает о цели нашего пребывания здесь.

– Но может это наш коллега? – вдруг сказал Абу.

– Это вряд ли. Те, кто посвятил себя нашему ремеслу, отличаются завидной смелостью, не то что эта четверка мужчин, спрятавшаяся, словно мыши, пойманные в мышеловке. Они не идут на контакт. Эй, вы! – он обратился к соседней камере, из которой не было ни звука, – трусы.

– Оставь их. Это какие-нибудь крестьяне, убитые горем, и может заложники, напуганные, будто кролики, – сказал Абу.

– Папа, мне страшно и холодно, – вдруг низким голосом сказала Захра.

Салех подсел к дочери, чтобы ее успокоить.

– Ну вот, доволен, ты напугал ее, – сказал Абу. – Мы не в том положении, чтобы вести активные действия, тем более, отсюда, вдали от нашей земли.

– Так может нам, как и тем крестьянам, умолкнуть и безропотно ждать конца. Они, наверное, и с жизнью уже попрощались. Покорное, безголосое племя.

Абу сел на прежнее место.

– Да, по-видимому, нам остается только ждать, – заключил Абу.

Он успокоил дочь, которая была так слаба, что улеглась на бок, положив голову на колени отца, и заснула.

Салех и Абу не громким голосом продолжали разговаривать между собой. Убедившись в том, что побег невозможен, друзья стали рассказывать друг другу о своей жизни: что видели, чем занимались, где бывали.

Так прошло время, час за часом, до самого вечера, когда желтые лучи, проникавшие сквозь дальнее окошко, вновь не стали отползать наружу, уступая призрачным теням, наполняющим барак. В помещении оставался свет лишь от лампы, которая все еще горела, отбрасывая тени от себя.

С приближением вечера в помещение вошел Иса с бидоном.

– А вот и ужин, – сказал Абу. – Два раза кормят.

На ужин была каша и стаканчик чая.

Абу попытался, на свой риск, заговорить с солдатом, но тот лишь грузно молчал, всовывая пленным тарелки, словно он кормил домашнюю скотину. Убедившись, что он все выполнил, Иса долил в лампу керосина и вышел, захлопнув, но не заперев дверь.

– Он не запер нас, – заметил Абу.

– Тебе не показалось? – спросил Салех. – Ты знаешь, я не заметил. Может замок тихо щелкнул, вот ты и не услышал.

– Там висел старый, большой замок, – сказал Абу. – Когда он выходил еще утром, я видел в его руке этот замок. Такой тихо не закроешь. А открывал он его разве тихо?

– Да, ты прав. Когда замок открывался было слышно, – согласился Салех. – Думаешь, он забыл запереть?

– Или специально не запер.

– Чтобы мы могли сбежать? – догадался Салех. – Но ведь двери камер заперты, как мы их покинем?

– Это шанс, но как им воспользоваться, если дверь и вправду не заперта?

– Там может быть охрана, ты забыл, – напомнил Салех.