С улыбкой хищника

Александр больше не мог видеть и слышать душевные страдания. Он обратился к Мору:

– Ты можешь дать ей жизнь? – он с надеждой смотрел в голубые, почти прозрачные глаза Мора.

Он покачал головой.

– Я могу лишь завершить ее, – ответил Мор.

Александр вспомнил те многочисленные сложные превращения, на заре жизни организма, которые Мор демонстрировал ему.

– Почему рождение такое заботливое и продуманное, а смерть жестокая и непредсказуемая?

– Может для того, чтобы человек через душеные страдания задумался о смерти и постарался что-то изменить в легкомысленной, порой необузданной жизни, научился ее ценить, – загадочно ответил Мор.

Комната исчезла, город покрылся дымкой, и корабль, поднявшись к облакам, умчался прочь.

– Я покажу тебе еще один случай, доказывающий, что нет справедливого бога, – сказал Мор. Его глаза вновь приобрели синий цвет, а черная рубашка превратилась в белую. – Он вот-вот произойдет.

Под прозрачной палубой Корабля времени, Александр увидел поселок. Домов здесь было немного – одноэтажные, старой постройки, деревянные домики, в которых жили сельские жители. По двору ходили куры, голосистый петух, с отсутствующими перьями на длинной шее, поднял голову и громко закукарекал. Небо было полно серых мрачных туч, нависших своими рваными лохмотьями над желтыми полями.

Александр и Мор сквозь старую черепичную крышу, словно приведения, проникли внутрь дома. Здесь за столом сидели трое людей: двое мальчиков и молодая женщина. Одному мальчугану было восемь, другому – пять. Семья обедала.

– Мама, а папа поиграет с нами завтра? – спросил старший мальчик.

– Завтра суббота, – задумчиво сказала женщина. – Мы собирались пойти к тетке Любе.

– Но он обещал поиграть в солдатики, – вспомнил мальчик.

Младший братик ковырял ложкой в тарелке. Мать взяла у него ложечку и поднесла ее к его рту.

– Господи, когда ты повзрослеешь и начнешь кушать сам, – недовольно, с легким раздражением сказала мать.

– Ну, мама! – настаивал старший мальчик.

– Чего тебе? – спросила мать, о чем-то размышляя.

– Папа останется с нами?

– Останется, останется. Вот только поможет мне.

– А можно мы поиграем в войну?

– Нет, – ответила женщина, – вы же знаете, далеко уходить нельзя.

– Нет, мы только во дворе, как вчера, – настаивал мальчик.

– Я сказала, нет, – отрезала мать.

– Но мы с папой уже играли.

– Вот когда будете с папой …

– А можно тогда в солдатики, мы в песочнице, во дворе, ну пожалуйста, – умолял мальчик.

– Ладно, вот братик твой поест и пойдете, – сдалась мать.

– Здорово, ну ешь давай быстрей, – сказал старший брат, глядя на младшего.

– Не хочу, – ответил младший братик.

– Почему? – спросила мать.

– Она невкусная.

– Другой нет. Я … я дам тебе конфету.

– Те, что отец вчера принес? – спросил старший сын.

– Да, а что? Ты их уже съел?

Мальчик виновато опустил глаза.

– Ясно, – мать поняла, что конфет уже не было и ей нечем привлечь младшего сына к еде. – Ладно, давай еще две ложки, и можете идти. – Она вспомнила, что собиралась постирать после обеда.

Пока младший братик доедал кашу, старший уже выскочил из-за стола и побежал в комнату за коробкой с солдатиками. Спустя десять минут оба мальчика выбежали довольные, в предвкушении игры, во двор. Они построили в песке оборонительные укрепления, расставили пластмассовых солдатиков и начали детскую игру. Атаковали красные, синие и черные оборонялись. Дети, охваченные азартом, производили крики, озвучивая выстрелы. Песок разлетался, крепость, построенная ими, рушилась и строилась вновь. Безграничный детский азарт овладел ими.

Александр улыбнулся, наблюдая за детской игрой, вспоминая себя в ранние детские годы.

– Я тоже так когда-то безудержно резвился, – сказал Александр, глядя на Мора.

– Дети самые удивительные создания, – ответил Мор. – Я уже давно наблюдаю за человеческим родом.

– И в чем их особенность, они ведь ничего не знают?

– Вот именно, ничего не знают, – согласился Мор, он поманил Александра за собой, и они вновь вернулись в дом.

В одной из комнат, где повсюду лежали детские игрушки, на стенах висели фотографии мальчиков, снятые в разные годы их развития. Дети улыбались, невольно дарили радость обитателям дома.

– Дети рождаются с чистыми душами. Но стоит им окунуться в общество людей и они меняются. Их детские души подобны кристально чистым слезам господа, падающим в грязные и мутные воды, и принимающие те же смрадные выцветшие тона тяжелой порочной жизни людей, – сказл с грустью Мор.

Он подошел к одной из фотографий, где любящий отец – крупный широкоплечий мужчина, стоял у дома в обнимку с двумя сынишками.

– Кто он? – спросил Александр.

– Он тракторист, пахарь. Сейчас он работает в поле, у него тяжелая работа, но мирная, тогда как … все мужчины этого поселка … только он остался, остальные …