С улыбкой хищника

Открылась дверь и в комнату неуверенной поступью вошел молодой человек, он по-прежнему сжимал в руке какой-то продолговатый предмет. Его грустный взгляд был направлен на старушку, мучавшуюся от боли. Она почувствовала, что он вошел, и попыталась сесть. Он подскочил к ней и бережно помог ей. Она протянула руку вперед, словно хотела ему что-то сказать, но болезнь не давала ей сделать это. Ей было больно, и все же она тихо с тяжелым хрипом и вздохом промолвила:

– Я не хочу … – на некоторое время она замолчала, делая вдох, – не хочу умирать.

– Мама, ты не умрешь. Ну что ты в самом деле. Надо сделать укол.

– Нет, не хочу, – женщина при каждом слове совершала усилие при вдохе. – Я хочу быть в сознании.

– Но ведь ты же страдаешь.

Она протянула руку, словно хотела, что-то сообщить, но не могла выговорить. Он нежно взял ее руку.

– Да, да, говори, ты хочешь пить? – Она чуть покачала головой.

– Сделать кашу?

Она вновь покачала головой.

– Что? Я не понимаю, мама.

Она протянула руку к журнальному столику с грудой книг.

– Ты хочешь книгу?

Женщина беспомощно опустила руку. Чуть отдышавшись она протянула руку к нему. Он взял ее дряблую руку и почувствовал, что она приглашает его сесть рядом. Он повиновался. Его сердце невыносимо страдало. Больше всего на свете он не хотел, чтобы его мать умерла. За ее жизнь он готов был отдать свою.

Спустя десять минут женщина показала, что хочет лечь. Молодой человек помог ей – он поправил скатившиеся подушки и, придерживая старушку, аккуратно опустил ее тело на мягкую опору. Затем он, слыша ее тяжелые стоны, вызванные внутренней болью, посмотрел на стол, где лежали многочисленные коробки с лекарствами. Больше всего на свете он не хотел, чтобы она страдала.

– Мама, может быть, укол сделаем?

Женщина ничего не произнесла, она лишь тяжело сопела и закатывала глаза от боли. Он вышел на кухню, сжимая какой-то предмет. Молодой человек суетливо заходил по кухне, потом тяжело опустился на низенькую табуретку.

– За что? Почему именно она? – тихо, с болью и ненавистью в сердце, сказал он.

Молодой человек разжал ладонь и Александр увидел в ней шприц с наполненной прозрачной жидкостью. Мужчина отложил шприц на небольшой столик и обхватил руками голову, опустившуюся на грудь. Из комнаты послышались протяжные стоны. Он вскочил и вошел в комнату, подошел к матери, лежащей на боку, и тихонько стонавшей, и положил легонько руку ей на плечо, затем ласково погладил ее. Женщина глаз не открывала, казалось, что она заснула. Он гладил ее руку. Ее дыхание стало более прерывистым. Молодой человек тяжелым шагом вышел из комнаты.

Женщина приоткрыла глаза, но ничего не увидела. Лишь белое пятно, мешавшее, маячило перед ней. Неожиданно дикая боль стала угасать. Неужели все прошло? Настало облегчение. Она захотела позвать сына, чтобы сообщить ему приятную новость, но не смогла ни подняться, ни крикнуть. Ее рука куда-то неосознанно и беспомощно тянулась, потом повисла. Она почувствовала долгожданное облегчение от боли. Неужели это возможно? Боже, какая удивительная легкость и освобождение. Она не чувствовала тяжести вдоха, которой ей посекундно приходилось делать. Но где-то в глубине, еще борющегося сознания, она понимала, что все эти ощущения, о которых она даже забыла, потому что страдала уже несколько месяцев, были ложными. Она знала, что это не освобождение от боли. Так выглядела смерть. Она это чувствовала, и потому уже не держалась за жизнь, ибо не хотела, чтобы вернулась боль. Наконец, за легкостью и обезболиванием, она заметила, что белое бесформенное пятно начало меркнуть. Остался лишь тоненький лучик. Она до последнего старалась не закрывать глаза, чтобы оставаться в этом мире. Видеть его хоть и в таком бесформенном, расплывшемся крошечном, но все же белом, светящемся виде. Она знала, что это не просто луч, это был луч надежды. Луч превратился в точку и потух. Наступила тьма, в которой не было даже той бесформенной белой массы, лишь мрак. Ее сознание провалилось в эту безграничную темноту и пустоту… настала тишина.

Сын, что-то почувствовал, вернее, он не услышал тяжелых предсмертных мучений, и заподозрил, что в комнате что-то произошло. Смерть всегда подкрадывается незаметно. Он вскочил на ноги и вбежал в комнату.

На полу, рядом с журнальным столиком беспорядочно валялись листы бумаги, газеты. Тело матери лежало на спине, оно съехало с подушек. Ее рука была протянута к журнальному столику, в направлении к двери, за которой находился ее сын. Глаза были открыты, взгляд направлен вверх. Он подошел к телу, еще теплому, погладил его, а потом закрыл глаза умершей матери. Он поднял упавший плед и накрыл им тело.