С отцами вместе

Дед Ефим клялся, что ему ничего не известно. Его заставили одеться и пойти открывать церковь. По внутренней лестнице первым на колокольню полез Капустин, на всякий случай он взвел оба курка. Андрей шел следом, с топором, который прихватил в сторожке. Дед Ефим остался внизу.

На веревке, соединяющей колокола, сидел филин. Это и был таинственный звонарь. Переминаясь с ноги на ногу, птица натягивала веревку, вызывая звон. Капустин выстрелил, убитого филина принес деду Ефиму.

— Закопай свое оправдание.

Домой шли со спокойной душой. На охотников за «домовыми» с неба глядела бледная от бессонницы луна, а на земле их провожали лаем дворовые собаки, разбуженные снежным скрипом на тихой улице. У старой избушки попрощались. Капустин сказал:

— Хорошо, что в госполитохрану не заявили… Прейс накрутил бы нам хвост за то, что панику разводим.

Андрей думал о другом:

«Как бы Петухов не узнал, да этот… со станции, со стеклышками на шнурочке. Смеяться будут…»

* * *

Председатель ревкома привез со станции шесть винтовок и две цинковые коробки патронов. По совету Прейса, оружие выдал на руки. Одну винтовку председатель оставил себе, остальные ночью вручил Капустину, Андрею Котельникову, Анне Гречко и еще двум комсомольцам. Больше всех обрадовался Капустин. Он любовно оглядел трехлинейку, подмигнул председателю.

— Дробовик хорош филинов бить, а для «белой птицы» винторез нужен!

Андрей Котельников свою винтовку спрятал на сеновале, подальше от батькиного глаза. Учительнице досталась легкая, кавалерийская. Дома Анна сейчас же вычистила и смазала винтовку, завернула ее в тряпку и положила под матрац.

На другой день Анна Васильевна задержалась в классе: хотела засветло проверить ученические тетради. Вышла из школы уже в сумерки. Над сопками полыхал зимний закат, обещая назавтра ветренный день. Учительница, подрумяненная морозцем, шла по улице, размахивая руками в белых шерстяных варежках и отвечая на поклоны прохожих. Неожиданно вечерняя тишина раскололась колокольным звоном. Удары были сильные, раздавались через короткие промежутки. «В будний день ведь не звонят!» Анна Васильевна обернулась на церковь, видневшуюся за большим петуховским домом. У ворот побеленной избушки стояла какая-то старуха в большом клетчатом платке. Увидев учительницу, она засеменила к дороге.

— Слышишь, благовест! Прогневили вы, комсомолы, господа бога, погибели на вас нет!

Не слушая старушечьего причитания, Анна пошла дальше. С кем-то надо поговорить о колокольном звоне. Ближе всего с Котельниковым. Но в их доме Анна не бывает. Хозяин называет ее вертихвосткой и всем говорит, что «учителка затянула моего парня в этот чертов комсомол». До председателя ревкома далеко. Придется заглянуть к Капустину…

Партизан стоял в ограде и крепкими словами отбивался от жены, которая тянула его за рукав шинели.

— Ну и пускай звонят, тебе-то какое дело?! Свернешь там себе башку непутевую!

Анна пришла кстати.

— Вот мы с интеллигенцией и полезем на колокольню! — обрадовался Капустин. — Надо полагать, новый филин туда залетел!

Жена махнула на него рукой. Раздалось еще несколько ударов самого большого, зычного колокола. Улица быстро опустела. Люди поспешно закрывали ставни и калитки, скрывались в избах.

К удивлению Капустина, ворота церковной ограды не были закрыты. Двери храма стояли распахнутыми. Партизан остановился на крыльце, рассчитывая задержать всякого, кто спустится с колокольни. Учительница обежала вокруг церкви. Однако было уже поздно, Анна увидела мелькавшую между тополями фигуру, крикнула, но неизвестный ловко перемахнул через ограду.

— Улетел филин, — сказала она, вернувшись к Капустину.

Узкие двери церковной сторожки оказались подпертыми длинным поленом. Когда вошли в сторожку, с трехногой скамейки поднялся дед Ефим в дырявом полушубке. Капустин замахнулся на него прикладом.

— Опять контру разводишь? Кто звонил?

Старик перекрестился.

— Убей бог, не могу сказать. Пришел такой же, как ты, с черной бородкой, тычет мне в морду револьвером, вырвал из рук ключ, сказал: «Помалкивай, старый хрен», — и пошел звонить. Я как в тюрьме сидел…

— А кто приходил-то?

— Не наш, не осиновский!

Капустин погрозил сторожу кулаком.

— В другой раз, ежели подопрут тебе дверь, ломай окно и беги к местной власти.

Сторож посмотрел на здоровенный капустинский кулак и отвернулся, смахнул слезу.

— Тут не знаешь, кого и слушать… Кто пришел с оружием — тот и власть!..

* * *

Колокольный звон был лишь сигналом к ночным событиям…

Председатель ревкома проснулся от грохота в дверь. Не зажигая лампы, босиком, в одном белье выскочил в сени.

— Кто тут?

— Пакет ревкому со станции!

— Кто привез?