С открытым забралом

Эти дни и эти ночи слились в нечто единое, как бы вневременное, в грохочущий поток. Позже он даже не мог отчетливо вспомнить, в какой день и час где был.

Но навсегда осталось радостное ощущение стремительности, своего полного слияния с людскими массами. Вот он в первой цепи наступающих войск. Впереди стремительная река, льдины срывают и уносят мосты. Но надо на тот берег, где окопались белые. Вплавь, вплавь, на бревнах... Сводит челюсти от холода. Хорошо, что в сибирской ссылке привык к ледяным ваннам и теперь можно показать пример солдатам...

Он плывет, раздвигая рукой льдины. По нему садят из пулемета. Хо-хо... сколько раз уже это бывало! А в нем всегда живет почти фатальная уверенность — не убьют! Вот за это обожает его Чапаев. А Кутяков сопит, не одобряет. Зачем члену Реввоенсовета рисковать собой? Лучше бы сидел в своей оперативной группе, намечал планы. Но ему нужно живое ощущение боя, это — воздух, которым он дышит.

Знаменитая Бугурусланская операция, которой суждено войти в историю военного искусства! Она длится шестнадцать дней. И каждый из них до предела насыщен ожесточенными боями. Враг отброшен на сто пятьдесят километров к востоку, он бежит, бежит... Чапаев разбил в пух и прах 1‑й Уфимский корпус белых и расхаживает по Бугуруслану, закручивая усы. Вот он стоит на широкой улице Бугульмы и с хитринкой посматривает на Куйбышева: гляди, мол, обещал Чапай взять Бугульму — и взял! По улице гонят пленных. Их не меньше двух тысяч. Генерал Войцеховский, оборонявший Бугульму, дал тягу. Чапаев отдает приказ:

— Еще небольшое усилие полков Двадцать пятой дивизии — и враг будет окончательно сломлен. Вперед, товарищи! Вся Россия и трудящиеся всех стран смотрят на вас, избавления от гнета буржуазии ждут от вас трудящиеся.

Комбригу 74 немедленно, не считаясь ни с какими трудностями, стремительным натиском отбросить противника; во время движения 74‑му кавалерийскому дивизиону, не жалея ни себя, ни лошадей, пробраться хребтами гор, расстреливая с тыла и фланга задерживающегося противника, — вот чапаевский стиль.

Впереди Уфа!

6

...Уфа осталась далеко позади.

Кони шагали по степи. Сверкали исподлобья синие глаза Чапая. Рядом с ним ехали Фурманов, Кутяков, Куйбышев. Где-то позади по этой бесконечной волнистой степи артиллеристы везли орудия, тащились обозные фуры. Солдаты были измучены тяжелым переходом. Брякали котелки и жестяные кружки.

Неожиданно на горизонте поднялся крутой неестественно синий хребет.

Валериан Владимирович знал: если подняться на эти горы, то за ними будет великая сибирская низменность, край бесконечных болот и рек, а еще дальше — Омск, резиденция Колчака, где он прячет золотой запас Республики. Знакомые, выстраданные годами ссылки и тюрем места!.. И вот царский адмирал бежит от вчерашнего арестанта Куйбышева, бежит сломя голову, бросает пушки, обозы, свои разбитые полки. Но он еще огрызается. Там, у подножия хребта, со свистом и воем вспыхнул взорвавшийся луч шрапнели. Заговорили пушки, их голоса слились в безумолчный рев. Шарахнулись в разные стороны кони...

— Не упади со стула! — проговорил кто-то сочным баском у самого его уха. Валериан Владимирович открыл глаза, увидел Кирова, склонившегося над кипой телеграмм, и смущенно заулыбался:

— Задремал. Ну, Мироныч, кажется, все решили?

— Пока ты спал, было два налета английских аэропланов. Видишь: Астрахань горит.

Ночное окно астраханского кремля, где они сидели, наливалось краснотой от зарева далекого пожара.

Сон был настолько реален, что Куйбышеву стоило трудов вернуться к тяжелой действительности. Астрахань была окружена деникинцами, уральскими и астраханскими казаками, англичанами. Безмерно усталые полки разбитой 11‑й армии с большим трудом удерживали железную дорогу, соединяющую Астрахань с Саратовом.

А в самом городе безбоязненно разгуливали белые офицеры, замышляли заговоры против Советской власти.

Царицын пал. Как все случилось? В прошлом году в город прибыл с мандатом Троцкого некто инженер Алексеев, который должен был якобы заняться транспортировкой нефти с Кавказа. Вместо этого он готовил белогвардейский мятеж. Мятежники были арестованы. Красная Армия отбросила Донскую армию Краснова от Царицына. Но весной этого года корпус генерала Врангеля окружил Царицын, а 30 июня город пал. Английский король Георг V наградил Врангеля орденом. В Царицын приехал генерал Деникин в сопровождении английского полковника Холмса и подписал так называемую «Московскую директиву», в которой говорилось: «На всех границах Советской России начинается сосредоточенное наступление армий 14 разных стран против Москвы. Это продвижение должно быть начато в конце августа или начале сентября. По расчетам Черчилля, Петроград должен пасть в сентябре, Москва — к рождеству». Американцы поспешили прислать Деникину вооружение, снаряжение и боеприпасы, которыми можно было снабдить стотысячную армию. Англичане прислали танки, аэропланы, несколько сот тысяч винтовок и много пушек. Около двух тысяч английских офицеров служили в деникинских войсках.