С.М.У.Т.А.

Трое мертвяков теснились перед Анисимом и Елизаром, которые стояли спина к спине, сжимая в руках бердыш и топор. Стараясь не производить резких движений, Вадим стал подкрадываться к сражающимся. Он догадывался, что мертвяки реагирует либо на звук, либо на движение. Но времени было очень мало, чтобы незаметно подкрасться. Решив, что быстрота и натиск — это его единственное преимущество, Вадим выпрямился во весь рост и кинулся вперёд.

На ходу замахнувшись кистенем, он резко ударил им мертвяка. Гирька с треугольными наростами ударила в предплечье ходячего трупа. Оно хрустнуло, но это ни к чему не привело. Мертвяк был по-прежнему жив, то есть мёртв. Бросив терзать свою жертву, он оглянулся и ощерился, показав длинные звериные клыки.

Вадима обдала невообразимая вонь. Вспомнился второй мертвяк, которого он убил в лесу. Дальше Вадим действовал по наитию. Он ощутил длину цепи и тяжесть смертельного груза на конце её, сделал шаг в сторону и, с оттяжкой раскрутив цепь, ударил что есть мочи по черепу монстра.

Чугунная гирька влетела в левую глазницу мертвяка, смачно чпокнул выбитый ею глаз, а рука Вадима начала новое движение. Гирька кистеня подскочила в воздухе, раскрутилась ещё раз и обрушила свой удар на лоб монстра, расколов черепную кость. Как бы ни был силён мертвяк в своей жизненной мёртвости, но и у него был предел прочности. Третий удар, уже добивающий, расколол череп, выплеснув из него мерзкое содержимое.

Вадим тут же отбежал в сторону, сдерживая позывы рвоты. Бой только начинался, а мертвяков оставалось ещё трое. Они уже среагировали на новую угрозу, но напасть на Вадима не успели. Елизар, увидев неожиданную помощь, пошёл ва-банк. В один из боевых моментов он внезапным и очень сильным уколом вонзил в тело мертвяка бердыш и оставил его там.

Сам же выхватил саблю и напал на второго мертвяка, выкрикнув своему напарнику.

— Анисим, бей!

Старый монах мгновенно среагировал, выпростав из рукава уже окровавленный чёрной кровью топор, и с размаху ударил им ближайшего мертвяка. Монстр успел убрать голову, и удар топора пришелся ему в грудь, разрубив её, но топор застрял. Это успел увидеть Вадим. Подскочив, он вновь раскрутил кистень, и чугунная гирька с силой опустилась на затылок мертвеца, превратив его в крошево. Мертвяк упал, вырвав топор из рук Анисима.

В это время Елизар из последних сил пластал саблей своего противника, который отмахивался от него длинными руками с твёрдыми и острыми ногтями. Удар сабли отрубил одну кисть, а потом и вторую. Монстр всё равно пытался нападать, но чёрная кровь хлестала из его культей, грозя полностью залить лицо Елизара. Но тот не собирался ошибаться и, резким скачком уйдя в сторону, обрушил удар сабли на шею мертвяка.

С лёгким скрежетом пройдясь по позвоночнику монстра, словно по стали, сабля перерубила его шею. Голова Зенжинского поскакала по пыли, орошая её чёрной кровью. А кузнец, не теряя времени, уже обрушил удар сабли на голову другого мертвяка, вырывавшего из себя бердыш. Его череп треснул, расколовшись, как спелый арбуз. Последнего мертвяка добил отец Анисим, вырвав из его груди свой топор.

Все шесть мертвяков лежали на поле боя неподвижными грудами переродившегося мяса. Лежал с разорванным горлом и послушник Пётр, а вот послушник Сергей был ещё живой. Кузнец подобрал свой бердыш и одним движением перерубил шею Петру, упокоив его навсегда.

— Возьми бердыш, Вадим, добей Сергея.

— Я?! Я не смогу. Он же ещё живой.

— Пока ещё живой, — устало сказал кузнец. — Не можешь добить бердышом, бери саблю, — и кузнец протянул её Вадиму.

Тот отрицательно покачал головой, переводя взгляд то на кузнеца, то на Анисима, то на дрожащего, словно в лихорадке, послушника.

Елизар смотрел, не мигая, отец Анисим отворачивал глаза, морщась от вони, исходящей от мертвецов.

— Ты же говорил, что ещё ни одного живого не убивал? Вот теперь придётся. Смотри, он уже перерождается, ещё немного, и он нападёт на нас, забыв себя.

И действительно, изменения и трансформация тела послушника уже были видны невооружённым взглядом.

— Бей, пока не поздно.

— Ну, как же так, как же так! — беспомощно бормотал Вадим, ища поддержки у монаха.

— Бей! — зло взглянул отец Анисим. — Потом покаешься за грех свой.

— Агрххх!

Вадим резко развернулся и, что есть силы раскрутив кистень, обрушил удар тяжёлой гирьки на голову послушника. Череп раскололся, плеснув на землю ярок-алой кровью.

— Живой ещё был, — задумчиво произнёс кузнец, — видимо, они не так быстро перерождаются.

— За полдня, — угрюмо подтвердил отец Анисим, — не раньше.

Вадим понял, что его обманули и заставили убить ещё живого человека. Выронив кистень из рук, он прижал ладони к лицу и горько разрыдался.

— Поплачь, отрок, так тебе легче будет. А то люди, бывает, уходят в себя и не слушают более никого.

— Тяжек сей грех, но и другого выхода не было, — произнес отец Анисим и горько вздохнул.