С добрым утром (СИ)

За разговорами Болотников не заметил, как вокруг начали проявляться признаки цивилизации вроде убегающих в сторону поворотов с указательными столбами или мелких пятнышек пасущейся вдалеке живности. Лишь когда Тищенко свернул с тракта к расположенной неподалёку деревеньке, дабы последнюю ночь провести не в чистом поле, а в самых настоящих кроватях, Свят осознал, что скоро окажется в людском поселении. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Поначалу деревня не разочаровала. Кругом добротные одноэтажные дома на каменном фундаменте и деревянными стенами, сложенными из брёвен. Отовсюду слетаются стайки разновозрастной ребятни, окружая путешественников. С детской непосредственностью и восторгом они смотрят на бравых кирасиров, которые красуясь, чуть ли не гарцуя [1] двигаются по центральной улочке. Из-за оград выглядывают замужние женщины в платках и молодые девицы, принарядившиеся по случаю лета в сарафаны. Последние украдкой постреливают глазками по кавалеристам, заставляя парней ещё больше распрямлять спины и разворачивать плечи. Особым вниманием пользуется Ромка, чья коротко стриженая голова не прикрыта шлемом, демонстрируя всем желающим открытое круглое лицо, серые глаза и задорную улыбку.

Постепенно появляются и широкоплечие главы семейств. Степенно шествуя по улице, они, вслед за фургоном, подтягиваются к дому старосты. Отовсюду слышен лай собак, мычание и блеяние скотины, перестук топоров. В общем, со всех сторон образцово-показательная деревня, какую можно увидеть в исторических фильмах или клипах артистов, исполняющих нечто народное.

Деревенский староста оказался не менее классическим кряжистым мужиком лет сорока с широкой окладистой бородой. Выслушав сержанта, Михаил Фёдорович на удивление быстро распределил кирасиров на постой по соседским домам. Господам благородного происхождения, то есть раненому лейтенанту и его спасителю, было предложено остановиться у самого деревенского главы. Правда, как потом объяснил Тищенко, причины этого были весьма просты — возвращающиеся с патрулирования границ солдаты нередко ночевали в деревнях, за что, согласно указу областного посадника, сельский люд получал немалую компенсацию в звонкой монете.

А дальше случилось то, что моментально выбило из проснувшегося предка всё умиление и восторги от деревенского быта потомков. После того, как Кузнецова перенесли в избу и устроили на кровати, Святослав вышел на улицу, чтобы перенести в дом личные вещи. В голове даже мелькнуло удивление, почему до сих пор этого не сделала Най'Ла, коль уж решила так старательно отыгрывать роль служанки. Причины подобной безалаберности выяснились в тот же момент, как он подошёл к фургону…

— Вещи я отнесу, за его благородием присмотрю, — выговаривала жена старосты, прижимая к себе рюкзак Свята. — Ночевать будешь в повозке. Воды, если надо, можешь набрать в бочке у хлева. Увижу твои уши рядом с домом или колодцем — оборву сей секунд! Ясно?

Стоявшая напротив эльфийка покорно кивнула, привычно уперев в землю взгляд зелёных глаз. Почему-то эта покорность вызвала у Болотникова такой взрыв ярости, что на пару секунд он просто застыл на месте. Кое-как совладав с собой, мужчина шагнул вперёд и холодно поинтересовался:

— Что здесь происходит?

— Вот, господин, вышла за вашими вещичками… — с чуть подобострастной улыбкой повернулась к нему женщина.

— Во-первых, любезная, верните вещи моей служанке, — прошипел Свят, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не проделать это самому. — Кроме неё никто не имеет права их трогать без соответствующих бумаг, оформленных согласно юридическим и правовым нормам Российской империи. Во-вторых, я правильно понял — вы сейчас запретили ей появляться в доме, угрожая физической расправой?

— Ваше благородие, так ведь… — растерянно пролепетала жена старосты, не поняв и половины обрушившихся на неё слов.

— Что?

— Так ведь всем известно, нельзя эльфяку в дом пускать! Хорошо, если просто сопрёт что-то, а ведь может и порчу навести…

— Женщина! Верни вещи! — уже прорычал Свят, чувствуя как от злости темнеет в глазах.

— Ваше благородие, не губите!

Упав перед ним на колени, Михаил Фёдорович долбанулся лбом о землю, а затем поднял глаза и с мольбой уставился на «дворянина».

— Сами видите, баба — дура! Всю жизнь с ней мыкаюсь, а бросить жалко! И детишкам без матери нельзя никак!

Выпустив со свистом воздух, Святослав распрямился и огляделся по сторонам. Внезапно оказалось, что людей (причем, именно людей — никого из других рас он не заметил) вокруг значительно прибавилось. Из-за ограды торчали перепуганные деревенские жители, на лицах которых явственно читались опасения за жизнь старосты и его семейства. За спиной у него выросли двое кирасиров во главе с сержантом. Морды кирпичом, в глазах лёгкое смущение, но готовы действовать.

— Най'Ла, будь ласка, забери мои вещи у этой су… сударыни и отнеси в фургон — сегодня мы ночуем в нём, — сухо произнёс Свят, обходя стоящего на коленях старосту. — И на будущее! Ещё раз отдашь их кому-то без моего разрешения — уволю к чёртовой матери! Я ясно выражаюсь?