Рыцарь нищеты (СИ)

 В страдальческой и нестерпимой жизни Л. Блуа кроме необычайной веры в себя и в Бога был еще один источник света -- его жена, северянка, датчанка, существо еще более героическое и цельное, чем он сам. В посвящении своей жене "Pages choisies" Л. Блуа говорит: "Она полюбила меня, потому что я говорил ей о Боге; она вышла за меня замуж, потому что ей сказали, что я нищий". И он кончает посвящение словами, что об их трагической жизни "будет сказано, моя дорогая Жанна, в будущей жизни". Ей посвящены самые проникновенные, полные любви страницы дневников. Основным и чудовищным противоречием жизни Л. Блуа было то, что он имел семью и детей. Он не должен был быть человеком рода. Но жена его претворила эту страшную жизнь нищеты и покинутости в божественную мистерию. Все претворялось в красоту в их союзе. Жене Л. Блуа принадлежат проникновенные мысли и выходы к свету в минуты отчаяния. Только с ней он мог оставаться странником на земле. Так же прекрасно и просветленно все, что он пишет о своих детях. Но в нем самом есть что-то некрасивое, почти уродливое. Кто-то сказал, что у него руки горбуна. Странная смесь гордости с обидой, самоуверенности с болезненной мнительностью. Он живет в безобразии, но всегда стремится к горнему восхождению. Исключительная судьба: гордый человек в вечном унижении, самоунижающийся, как юродивый. В дневниках своих он не щадит себя, обнажает в себе все самое уродливое. О большой силе Л. Блуа свидетельствует то, что после жизни страшной, унизительной, страдальческой он не впал в пессимизм и пессимизм презирает. "Нет на свете ничего, чтобы я так изрыгал (vomisse), как пессимизм, который разом совмещает все возможные формы бессилия: бессилие ума, воли, сердца, почек и желудка. Если бы я имел честь командовать во время войны, я бы расстрелял пессимистов, как расстреливают шпионов и дезертиров. Я уважаю лишь безмерное мужество, и я -- я никогда не признаю себя побежденным!" ("Le mendiant ingrat").

III