Рыцарь нищеты (СИ)

 Тут, как всегда, одиночество кажется ему божественным и вызывает в нем любовное поклонение. Головокружительно прекрасно одиночество самого Л. Блуа, одиночество Наполеона, одиночество Бога. Наполеон был глубоко несчастный человек. Счастье невозможно для великого человека. Счастье земной жизни -- всего лишь эфемерное сочетание удовлетворенных потребностей, которые "не пристали великому человеку и уж тем более величайшему из людей". Кто никогда не нищенствовал, тот не может ничего понять в истории Наполеона. "Il fut, au seuil de son ame, le Mendiant de l'Infini, le Mendiant toujours anxieux de sa propre fin, qu'il ignorait, qu'il ne pouvait pas comprendre; le Mendiant extraordinaire et colossal demandant a qui passait le petit sou de l'empire du monde, la faveur insigne de contempler en lui-meme le Paradis terrestre de sa propre gloire et qui mourut, au bout de la terre, les mains vides et le coeur brise, avec le poids de plusieurs millions d'agonies!" ["Он стоял под окнами собственной души, как нищий, вопрошавший Бесконечность; нищий, вечно страшившийся своего последнего часа, которого он не знал и не мог представить; небывалый и гениальный нищий, моливший Того, кто подал ему жалкую милостыню мировой империи, о неслыханной милости - созерцать в себе самом земной рай собственной славы, и умерший на краю земли с пустыми руками и разбитым сердцем, неся на себе груз тысяч смертей!" (фр.)] Как страстный влюбленный, вкладывает Л. Блуа в предмет своей любви все, что любит, чем пленен, -- одиночество, непризнание, нищету. И кажется ему, что Сам Бог любит Наполеона исключительной любовью. "Dieu a regarde dans le sang liquide des carnages et ce miroir lui a renvoye la face de Napoleon, il l'aime comme sa propre image; il cherit ce Violent comme il cherit ses Apotres, ses Martyrs, ses Confesseurs les plus doux; il le caresse tendrement de ses puissantes mains tel qu'un maitre imperieux caressant une vierge farouche qui refuserait de se devetir"["Бог взглянул в растекающееся море крови и в зеркале этом увидел лик Наполеона. Он любит его как Свой собственный образ, Он дорожит этим неистовым воителем, как дорожил кротчайшими апостолами, мучениками, исповедниками, Он нежно ласкает его своей могущественной десницей, как повелитель пугливую девственницу, отказывающуюся совлечь с себя одежды" (фр.)]. И Л. Блуа дает дерзновенное определение Наполеона: