Рыцарь двух миров

Я постоял, не понимая, чем заслужил последние слова. По моему убеждению, оба убийцы должны были, наоборот, желать, чтобы я вернулся. Только так они смогут выполнить свой контракт. Чтобы обеспечить моё возвращение, они даже пошли на нарушение своих законов.

Не найдя ответа, я пожал плечами, нагнулся и подобрал Ключ.

— Он не знал, что Ключ не может покинуть этот мир, — объяснил я Рону и Снегирю, которые удивлённо смотрели на него. — Аркадий, теперь вы.

Тот помотал головой:

— Сначала мне хотелось бы кое-что узнать. Что это за маньяки? Почему они хотели, чтобы ты их убил?

— Это сложно вот так с ходу объяснить. Я и сам с трудом понимаю логику Братства, хотя Деррон очень долго мне объяснял.

— Мне всё происходящее показалось полной ерундой, — подтвердил Рон.

— Ладно, попробую. Понимаете, у Братства есть свой бог. Они не христиане, не мусульмане. В нашем мире нет ничего похожего на их религию. В общем, главное в их вере — это долг и честь. Причём в понятие честь они вкладывают вовсе не то, что мы. А долг — это в первую очередь долг перед Братством. То есть человек должен вырасти хорошим бойцом и обеспечить честью всё Братство. То есть выполнить как можно большее количество заказов. — Я замялся. — Ну, не могу я объяснить! Я сам плохо их понимаю! Просто представьте, что они охотники. Чем больше дичи, тем больше славы, в данном случае чести. Но одна крупная дичь приносит больше чести, чем сотня мелкой. И пострадать при этом должна только та дичь, на которую был заказ. Если вместе с дичью гибнет ещё кто-то, то человек приносит Братству позор. Умереть должна только намеченная жертва, ну и ещё те, кто жертву охраняет, если охрана имеется. Хотя гораздо больше чести, если охрана даже не будет знать, что объект их охраны уже мёртв или умирает.

— То есть убийство — это своеобразное состязание? — недоверчиво спросил Аркадий.

— Вот именно! Теперь понимаете, почему им нельзя затрагивать посторонних? Какой смысл в состязании, если ты возьмёшь в заложники близких и будешь ждать жертву? Это позор! За такое Братство карает. Эта игра ведётся только между жертвой и охотником. Чем сильнее оказывается дичь, тем больше чести её убить. Поэтому первыми идут на дело новички. Если жертва расправляется с ними, то идут те, кого называют рейны. Если гибнут и они, то отправляют дрейна. Это уже мастера. Если гибнет и он, то на дело отправляется верл-а-ней. Никто не знает точно, сколько их в Братстве. Я слышал, что десять или двенадцать. Это не только убийцы, но и воины. Мастера экстра-класса. И за их услуги наниматель должен заплатить отдельно. Тот, кого я убил, и был верл-а-ней. Теперь понятно, почему я кричал, что ты с ним не справишься?

— Так это что? Тот… верл-а-ней? Тот самый мастер экстра-класса, о котором ты говорил? — Аркадий недоверчиво уставился на меня.

— Ну да. Сверкающий, видно, действительно высоко оценил мою жизнь, если раскошелился на верл-а-ней. Правда, я удивлён, что верл-а-ней так легко нарушил законы Братства. Хотя кто их знает. Об этих невидимках мало что известно. Может, им можно нарушать законы, а может, он просто растерялся, оказавшись в незнакомом месте.

— Невидимках? — удивился Снегирь.

— Верл-а-ней в дословном переводе означает «невидимое дыхание смерти». Немного поэтично, но суть верна. Их действительно никто не видит до самого последнего мгновения своей жизни. Они никогда не показывают своего лица. Ходят слухи, что лица они открывают только своим жертвам за мгновение до убийства. Впрочем, о них только слухи и ходят. Их вообще считают непобедимыми воинами. Правда, я всегда считал, что это преувеличение.

— Так что? Выходит, только что ты убил одного из этих, — Снегирь неопределённо махнул рукой, — непобедимых?

— Как я уже сказал, их слава немного раздута. Хотя, честно говоря, я испытал несколько неприятных минут, когда узнал на маскараде, что мой собеседник верл-а-ней.

— На маскараде? — настал черёд удивляться Аркадию. — Ну-ка, рассказывай!

Я рассказал, как всё было.

— Я специально тогда прикинулся человеком, который абсолютно ничего не знает о Братстве. Я хотел подтолкнуть их на какие-то действия. — Я замолчал. — Правда, я не ожидал, что они ТАК будут действовать. Ещё мне хотелось, чтобы при возвращении они продолжали недооценивать меня. Вот я и прикинулся этаким незнайкой.

— Понятно. А почему ты не пришёл на встречу после маскарада, как мы договаривались?

Этот вопрос сразу напомнил мне о том, что произошло с мамой. Это было как удар обухом — мгновенное ошеломление. Меня словно с головой окунули в ледяную воду. Я без сил опустился на землю. Ничего скрывать я и не пытался. Вряд ли сейчас я был в том состоянии, в котором смог бы придумать что-нибудь более-менее правдоподобное.

— Вот так дела, — протянул Аркадий. — Зачем же твой отец связался с таким сомнительным делом?

Я жалобно посмотрел на него, прося не травить душу. Тот понял и неловко попытался сменить тему: