Рыцарь

— Вы откуда всё это знаете? — хрипло спросил я. Иммануил грустно улыбнулся.

Желудок завязался в тугой ком. Если моя память и жизнь в Санкт-Петербурге, которую я помню, — ноль без палочки, то… Мне стало страшно.

— Честно говоря, я думал… если кто-то узнает о том, что со мной случилось — меня просто сочтут одержимым… Да и вы… Почему вы так уверены, что я не «вселялся» в это тело, а просто… просто вспомнил, каким стану через тысячу лет?

Иммануил посмотрел на меня, как мне показалось, с сочувствием:

— Потому что у вас одна душа, а не две, Андрэ. Вы не бесноватый.

Я помолчал. Потом спросил:

— Вы ясновидец?

На лице хозяина пещерки промелькнула лёгкая улыбка:

— Я не колдун и не чародей, если вы это имеете в виду.

— Да? А кто же вы в таком случае?

— Человек.

— Я тоже человек, но не умею считать, сколько там у человека душ находится. И читать чужие мысли я тоже не умею.

— Зато вот я не умею пользоваться мечом и щитом.

— Я и говорю — колдун.

Иммануил продолжал спокойно взирать на меня. В глаза ему смотреть было не то чтобы неприятно… скорее — трудно.

— Я не колдун, — повторил он. — Вся моя власть — от Бога.

Я привалился к стене, стараясь в глаза этому то ли колдуну, то ли святому не смотреть. Надо всё обдумать. Спокойно.

Вода в котелке закипела. Иммануил бросил в котелок толчёные зёрна.

Как и ведьма, этот святой раскусил меня довольно просто. Но истолковал, естественно, по-своему… Никакого двадцатого века нет, многоуважаемый сьер Андрэ, это только ваш глюк!.. Как же!.. Сам ты глюк… Э, нет — так думать о нём не годится, он же мысли читать умеет…

Иммануил тихо рассмеялся.

Точно — мысли читает.

— Это вы меня вылечили? — спросил я на всякий случай.

— Нет.

— А кто?

— Бог.

Как всё просто. Бог вылечил. Вопросы есть? Вопросов нет…

— Между прочим, — заметил святой, не отрываясь от котелка, — всё действительно очень просто. И я не понимаю, зачем вы, Андрэ, ищете какие-то сложные объяснения. Вы что, больше поверили бы мне, если бы я сказал, что я колдун или пришелец с Венеры?

Помолчав немного, он добавил:

— Всё, что вы помните о своём прошлом-будущем, — не более чем просто… дым. Поверхность. Какая разница, прожили вы тысячу жизней или одну? Если в них нет смысла, зачем вам эти жизни?.. Есть только сейчас. Единственное время, когда вы можете заглянуть на глубину — это настоящее. Ни в своём будущем, ни в прошлом вы не найдёте смысла. Вы слишком много думаете о том, что было, что будет, что могло быть, что возможно, что нет… Остановитесь. Перестаньте заботиться о завтрашнем дне и о вчерашнем. Только в настоящем вы можете найти тайну. Смысл — там, на глубине. И этот смысл — Бог.

Я вижу, вы не слышите меня. Хорошо, я спрошу по-другому. Ведь вы уже дважды умирали, Андрэ. Или Леонид, если вам угодно. Вас застрелили из пистолета, а этой ночью вы умерли от раны, полученной в Чёртовом Бору. Вы живёте уже третью жизнь. Неужели даже это не заставляет вас задуматься о том, что есть не только то, что вы видите своими глазами, но что-то ещё… какая-то подлинная реальность, где вы существуете по-настоящему и где вы не можете умереть, потому что бытием — там — вас наделил Бог? Что вам нужно, чтобы поверить? Чтобы небо на землю упало?..

Иммануил неожиданно замолчал и опустил глаза. Казалось — слова так и рвутся из него, но по каким-то причинам он заставляет себя молчать.

А говорил он красиво. И дело было не только в том, что он говорил, но и как он говорил. Когда он умолк, я понял, что был буквально поглощён, зачарован его голосом, его словами, взглядом его карих глаз, его лицом.

— Что же вы? Продолжайте… — попросил я. Он покачал головой.

— Но почему?

— Когда-то, — последовал неохотный ответ, — я дал себе слово никогда больше не читать проповедей.

— Вы были проповедником?

— Давно… Иногда я почти сожалею об этом.

— Почему?

— Человек, убивающий своего брата ради наживы, менее отвратителен, чем тот, кто убивает ближнего ради истины, веруя при этом, что творит добро.

Некоторое время мы молчали. Я размышлял.

— Давно вы тут живёте?

— Да я, можно сказать, здесь и не живу. Так, захожу иногда… Передайте мне, пожалуйста, масло… Оно вон в том горшочке… Спасибо.

— Угу…

— Между прочим, — заметил хозяин пещерки, — с теми добрыми людьми, которые привезли вас сюда, был и ваш слуга. Он очень беспокоился о вашем здоровье.

— Да, Тибо… — Я задумчиво кивнул. — Это на него похоже… С ним-то всё в порядке?

— Да. Он вас ждёт в Севеннской общине.

— Что он там делает? Почему он не здесь?

— Я отослал его, — объяснил святой. — Община — самое ближнее отсюда поселение. Кроме того, Тибо звал в гости один из людей, которые привезли вас. Брат у него там живёт… Хлеб лежит вон в том узелке.

— Вот в этом?

— Да.

— Скажите… — Я помедлил. — А можно ли вернуть… память?..

— Вашу прежнюю память? Память сьера Андрэ?

— Да.

— Можно. Но вы уверены, что хотите именно этого? Ведь тогда вам придётся забыть то, что вы помните сейчас.

— Это обязательно?

Иммануил кивнул:

— Иначе вы можете сойти с ума.

Я задумался:

— А нельзя как бы… ну хоть частично её вернуть, что ли?..

— Я думаю, рано или поздно это произойдёт само собой.