Рысь

— Такое может предложить только человек, который ничего не знает ни об овцах, ни об этом пастбище, — возразил багровеющий фон Кенель. — Вы знаете, какое оно огромное? Чтобы к вечеру согнать сто двадцать овец, начинать надо с самого утра. Я как правило работаю здесь один и давно уже не мальчишка, да и по времени не смогу подниматься сюда каждый день.

— Понимаю, — кивнул Штальдер. — Но до тех пор, пока вы не приспособите свое фермерское хозяйство к тому обстоятельству, что в горах снова появились рыси, вам придется считаться с потерями овец.

— А вам придется считаться с потерями рысей. Уж мы, охотники, позаботимся о том, чтобы рысь не долго обитала в Оберланде.

Штальдер промолчал. Так ясно фон Кенель еще ни разу не высказывался. Казалось, он радуется молчанию Штальдера. Фон Кенель спросил Шпиттелера, не хочет ли он остаться и пропустить по пивку. Шпиттелер скривил извиняющуюся физиономию и сказал, что должен отвезти Штальдера обратно.

Крепким рукопожатием простился немного разочарованный фон Кенель со Шпиттелером, а тот попросил обращаться к нему в случае чего.

Штальдеру он пожал руку весьма неохотно.

Возвращение в Вайсенбах длилось для Штальдера бесконечно долго. Ему не терпелось поскорее уехать в Копенгаген.

25

Как всегда в середине месяца, Беньямин Геллерт выполнял кропотливую работу по составлению ежемесячного отчета. Просматривал все пеленгационные бланки, собирал базу данных и наконец рисовал на цифровой карте актуальные области перемещения рысей. Синим — территории самцов, красным — самок.

Ник Штальдер вошел на станцию, сбросил рюкзак, положил приемник, антенну и копию заполненного Шпиттелером бланка на сушилку у раковины и вскользь заметил, что Тито и в самом деле обитает на Мечфлуэ.

Геллерт выругался, предрекая скорый отстрел Тито. Проблесковые маячки вокруг стада овец, ослы или овчарки за счет министерства — пора было что-то предпринять. Штальдер махнул рукой.

Не прошло и минуты, как на пороге собственной персоной появился Пауль Хильтбруннер. Он поздоровался с обоими зоологами, совершенно не подготовленными к столь внезапному визиту. Не обращая внимания на то, какой разговор он прервал своим появлением, Хильтбруннер размашистым жестом достал из рюкзака крохотную и хрупкую на вид желтую вещицу и протянул ее Геллерту.

— Золотая антенна, — торжественно произнес он. — Это тебе за тысячную пеленгацию.

Геллерт, все еще думавший о защитных ошейниках, фотокапканах и овчарках, ничего не понимал.

— Я заглянул в присланную тобой базу данных и понял, что ты на днях совершил тысячную пеленгацию. Добро пожаловать в клуб! — ликовал Хильтбруннер.

— Надеюсь, тысячная была и четырехточечной? — осклабился Штальдер.

— Увы, нет, — ответил Хильтбруннер. — Но я ее засчитал! Иначе нам было бы нечего праздновать.

Геллерт принял золотую антенну и смущенно улыбнулся.

— Но ты же приехал не только ради Геллерта и этой антенки? — спросил Штальдер, повернувшись к Хильтбруннеру.

— Не только ради него, но это главное, — отозвался тот. — Мне стоило немалых трудов склеить сие чудо техники. А еще я захватил вам два новых ошейника.

— Нового поколения? — поинтересовался Геллерт.

— Нового поколения, — подтвердил Хильтбруннер. — Их только вчера привезли. Говорят, аккумуляторы продержатся тридцать месяцев.

— То есть, если округлить, двадцать, — съехидничал Штальдер.

— Ну да, — согласился Хильтбруннер. — У пессимистов время бежит быстрее.

— Пессимисты исходят из сложившейся конъюнктуры, — возразил Штальдер. — Я только что зарегистрировал двух первых мертвых овец нового сезона. Записал обеих на счет Тито.

Геллерт снова переключился на овчарок. Держа в руках золотую антенну, словно какую-то гадость, он и Хильтбруннера стал агитировать принять превентивные меры.

Хильтбруннер позиции Геллерта не разделял.

— Хочешь ночи напролет караулить огромное пастбище фон Кенеля? Хочешь послать туда пять ослов и полдюжины овчарок? Фон Кенель противится любым предложениями этого рода, даже если ему сто раз пообещать, что все совершенно бесплатно. Но если фон Кенель и согласится: пока мы это организуем, пока министерство пришлет животных, а те привыкнут к своим обязанностям, от Тито и след простынет. Нам надо думать о будущем, Беньямин. Рысь должна задержаться в Альпах хотя бы на столетие, а по мне — так до тех пор, пока стоят эти самые Альпы. Нам нельзя строить планы лишь на следующий месяц. Если окажется, что летом какая-нибудь рысь по тем или иным причинам переключится на овец, то нам придется отстрелить ее, согласно принятому решению. Нам надо мыслить политически. В душе можно сколько угодно оставаться зоологом, но нельзя допускать политических ошибок.

Штальдер, не склонный ни к политическим компромиссам, ни к краткосрочному радению о минимизации ущерба, выразился в том смысле, что было бы логичней дать фон Кенелю дозу успокоительного, чем прогонять Тито с пастбища.

— Фон Кенель — образцовый дуболом. За всех задранных овец он получает больше, чем если бы резал их сам, а горланит так, будто это его режут.