Рылеев

Материалы для этой думы Рылеев нашел в «Плутархе для прекрасного пола» (в части 6-й, 1819 г.), где напечатаны были записки Долгоруковой, и в журнале «Русский Вестник» за 1815 год — повесть Сергея Глинки «Образец любви и верности супружеской, или Бедствия и добродетели Наталии Борисовны Долгоруковой, дочери фельдмаршала Б.П. Шереметева, супруги князя И.А. Долгорукова».

Иван Алексеевич Долгоруков (1708–1739) был приближенным императора Петра II. После воцарения Анны Иоанновны, при Бироне, Долгоруков попал в разряд неугодных правительству лиц и был сослан сначала в свои касимовские поместья, потом в сибирский город Березов. Он сослан был через три дня после своей свадьбы. Семнадцатилетняя жена его, Наталия Борисовна, последовала за ним, хотя Бирон и даже сама императрица уговаривали ее остаться, не покидать роскошной придворной жизни. В 1739 году Долгоруков тайно от его молодой супруги был увезен в Новгород и там казнен. Наталия Борисовна после смерти мужа жила и воспитывала своих детей в Москве, а в 1758 году уехала в Киев — там она постриглась во Фроловском женском монастыре под именем Нектарии. Там, в келье, она и писала свои записки. Скончалась она в 1771 году. Записки ее доведены только до приезда ее с мужем в Березов.

Дума Рылеева вызвала к жизни другое произведение на этот же сюжет — поэму Ивана Козлова «Княгиня Наталия Борисовна Долгорукая». «Мне кажется, — писал Козлов Пушкину 31 мая 1825 года, — что это необыкновенно трогательный сюжет. Не решусь сказать, что дума Рылеева под тем же заглавием лишена достоинств; однако мне кажется, что она не может служить препятствием к тому, чтобы попробовать написать маленькую поэму». Поэма Козлова была издана в 1828 году, но уже в 1826-м дочь его приятельницы — графини Лаваль — Екатерина Трубецкая повезла с собою в Сибирь отрывки из готового текста. Когда вышла в Петербурге книга, немало ее экземпляров было отправлено в Сибирь по просьбе декабристок. Трубецкая, Волконская, Муравьева, Нарышкина, Фонвизина и другие героические женщины не расставались с думой Рылеева и поэмой Козлова. Гораздо позднее появилась поэма Некрасова «Русские женщины», посвященная уже самим декабристкам.

За простыми словами Долгоруковой в думе Рылеева — целая судьба:

Забыла я родной свой град,
Богатство, почести и знатность,
Чтоб с ним делить в Сибири хлад
И испытать судьбы превратность.

И как важно было для добровольных изгнанниц, что именно Рылеев вспомнил о Долгоруковой, именно он, которого декабристы в Сибири почитали как святого, как мученика за правду.

4

В мае 1823 года Рылеев прочитал в Вольном обществе любителей российской словесности новую думу — «Первое свидание Петра Великого с Мазепой» (в сборнике «Думы» опубликована как «Петр Великий в Острогожске»).

Об этом свидании Рылеев мог прочитать в «Истории Малой России» Бантыша-Каменского. Но рассказы о нем бытовали и среди жителей Острогожска — Рылеев не раз, вероятно, слышал их.

Второй раз появляется в творчестве Рылеева гетман Мазепа. Первый — в набросках к неосуществленной трагедии, в определенной, недвусмысленной роли предателя и злодея. В думе «Петр Великий в Острогожске» Мазепа также не положительный герой, но здесь образ его как бы размыт, на него наброшен покров таинственности, романтичности. Рылеев раздумывает над ним:

В пышном гетманском уборе,
Кто сей муж, суров лицом,
С ярким пламенем во взоре,
Ниц упал перед Петром?

Здесь, в южных пределах России, Мазепа со своими казаками стоял заслоном против крымцев.

Дума написана живо_; образно. «Окончательные строфы «Петра в Острогожске» чрезвычайно оригинальны», — писал Рылееву Пушкин. Это строфы о крае,

Где, плененный славы звуком,
Поседевший в битвах дед
Завещал кипящим внукам
Жажду воли и побед.
Там, где с щедростью обычной
За ничтожный, легкий труд
Плод оратаю сторичной
Нивы тучные дают;

Где в лугах необозримых,
При журчании волны,
Кобылиц неукротимых
Гордо бродят табуны;
Где, в стране благословенной,
Потонул в глуши садов
Городок уединенной
Острогожских казаков.

Но, может быть, и не этим затронула Пушкина дума. Не смутный ли образ «пришлеца в стране пустынной», старого гетмана, грозного и загадочного, которого Рылеев в думе поставил рядом с Петром, отпечатался в его подсознании?