Рыбы молчат по-испански

В то лето Нине выпало целых два месяца полного, глубочайшего отдыха. После университета, поездок с испанцами в Рогожин, неоконченной диссертации, давившей на нее, как мельничный жернов, летний отпуск казался особенно желанным. К сожалению, Макс приезжал только изредка в выходные – дача была далеко, машины у него не было, а в Москве ждали срочные заказы. Но незадолго до сентября, когда в дачном леске упали первые желтые листья, грибы от холода перестали расти, а большинство дачников разъехались, Нина затосковала. Ей уже не терпелось вернуться в университет, к письменному столу, компьютеру и интернету.

В Москве она первым делом позвонила Ксении.

– О, ну наконец-то! – обрадовалась та. – А то я уже не знала, что, блин, делать. Едем в Рогожин на следующей неделе, потом еще через неделю и дальше каждую неделю как минимум до конца октября. Так что готовься.

Такое начало обескуражило Нину: она надеялась хотя бы первое время пожить спокойно. Сходить куда-нибудь с Максом. Он рассказывал, что осенью открывается несколько выставок, а она к тому времени уже знала, что одно дело – рассматривать фотографии на экране монитора или в альбоме, а другое – крупный формат в большом зале, где воздух и свет. И главное – ей нужно было как следует заняться университетом. В этом году Нина вела третий курс и уже немного знала свою новую группу: старательные девочки, прилично владевшие испанским. Новый учебный год халявы не обещал, к занятиям предстояло готовиться серьезно.

– Иначе, – объяснял декан факультета на заседании кафедры, – наша работа не имеет смысла. Зарабатывают в других местах, а Московский университет – это серьезная научная и методическая работа.

«Серьезная научная работа, – повторяла про себя Нина, возвращаясь домой на метро. – А мне-то как быть? Как сочетать эту научную работу с поездками? Перестать пользоваться языком и превратиться в Горянскую?»

Горянская, пожилая тетя с их факультета, была преподавателем фонетики, доктором филологических наук. Среди студентов и молодых преподавателей ходили слухи, что эта Горянская, всю жизнь посвятившая науке и университету, плохо владеет разговорным языком и не знает элементарных норм современного испанского. Нина училась у нее еще на первом курсе, но и сейчас Горянская благополучно преподавала на факультете, хотя многие посмеивались у нее за спиной.

В конце концов Нина договорилась с молоденьким аспирантом, чтобы тот подменял ее с доплатой – с доплатой из Нининого, разумеется, кармана. Из тех денег, которые она с некоторых пор зарабатывала в Рогожине. Это устраивало всех, аспирант был на хорошем счету. Но иногда у него не получалось явиться в условленный день, и тогда Нине приходилось выворачиваться наизнанку, чтобы уладить дела и прикрыть свое отсутствие. Бывало и так, что в Рогожине приходилось пробыть не один, а два дня, и тогда шли прахом все замены, которые она организовала с таким трудом.

К концу осени она совершенно выбилась из сил.

– Сложно очень, – призналась она как-то раз Ксении. – Может, с усыновлениями придется завязать.

– Да ладно, – испугалась Ксения. – Не спеши, не надо дергаться. Надеюсь, скоро все изменится, а работу такую хорошую я тебе не советую терять. Еще неизвестно, что именно ты в итоге предпочтешь.

Нина хотела возразить, сказать что-то очень важное про выбор и дело жизни, но почему-то вспомнила мать и осеклась.

Они сидят в рогожинской гостинице.

Наступает вечер.

Осень пролетела мигом, на смену ей пришла зима, и в окно видно, как с темнеющего неба падает снег.

– Ты устала, я понимаю, – продолжает Ксения. – Надо нам с тобой встретиться в Москве и куда-нибудь вместе сходить. А? Как ты считаешь?

– Я считаю, что очень даже можно. Я – с удовольствием.

– Ну вот и отлично. Сходим в ресторан. Тебе в какой больше хочется?

– А какие бывают?

– Ну… Разные.

– Тогда можно в «Елки-палки», я очень их люблю.

– Ты что? – смеется Ксения. – Какие, к черту, «Елки-палки»? Нет уж, мы с тобой пойдем в дорогой ресторан, настоящий.

– Например?

– Например, в китайский. Есть один – «Дом дракона». Ты была в китайском ресторане?

В китайском ресторане Нина не была. Ей очень интересно там побывать, попробовать китайскую кухню. О дне и часе они договорятся уже в Москве, и Ксения быстро меняет тему, так и не сказав что-то важное, не имеющее отношения ни к Нининой университетской жизни, ни к сиротам.

В тот вечер Ксения собиралась с ней о чем-то поговорить – вот зачем она позвала ее в дорогой китайский ресторан.

* * *

«Дом дракона», куда Ксения пригласила Нину, располагался в центре Москвы, в самой фешенебельной и нарядной ее части. Снаружи он выглядел немного кичливо – массивная дверь из темного дерева, зубастый, красный с золотом дракон извивается кольцами. Конечно, Нина замечала его и раньше, но не предполагала, что когда-нибудь откроет дверь и войдет.

Ксения поджидала за столиком возле окна. Войдя, Нина едва не споткнулась: пол был прозрачный, и внизу под толстым стеклом плавали золотые рыбки – их темные спинки мелькали прямо у Нины под ногами.

– Ничего себе, – воскликнула она, глядя вниз.