Рыбы молчат по-испански

– Не знаю, как быть.

– А если их хорошенько отругать?

– Бесполезно.

– А если ударить? – Нина говорит очень тихо. – Наказать физически?

– Ни в коем случае, – отвечает Таня. – Побои таких детей еще больше распаляют. Удары они воспринимают как особое проявление внимания.

Она вздыхает.

– Я уже десять лет в детдоме работаю, всякого навидалась. И дети такие у нас бывали. Ничего хорошего из них, как правило, не вырастает. После детдома они далеко не уходят, живут у нас в Конькове или в соседних деревнях. Пройдет несколько лет, и к нам поступают уже их дети, которых они очень рано начинают рожать. Это наследственность, гены. Боюсь, что в будущем Аня и Даша станут такими же, как их родители. В смысле не испанцы ваши, а их родные папы и мамы, – добавила она. – Они тут у нас неподалеку живут.

– Может, есть какое-то лекарство? Успокоительное? – с надеждой спрашивает Нина.

– Попробуйте валерьянку. Но вряд ли она поможет. Слишком слабое средство.

– А что-нибудь посильнее? Феназепам?

– Нельзя. Неизвестно, как на таких детей действуют сильные препараты. Нормального человека феназепам успокоит, поможет уснуть, а этих… Не давайте ничего – слишком рискованно.

– Но ведь есть и другие лекарства…

– Думаю, их затормозит только что-то серьезное – аминазин или галоперидол. Но на них нужен рецепт, и в обычной аптеке вам не продадут.

– Посоветуйте что-нибудь, пожалуйста. Нельзя бросать людей на произвол судьбы.

– Кормите их поменьше, Дашу с Аней, – вот, пожалуй, единственный совет. Ничего сладкого. Конфеты, печенье – спрятать. Сахар ни за что, ни в каком виде – исключить даже йогурты. Сахар дает энергию, и после сладкого они становятся еще активнее. Мяса, пожалуй, тоже не стоит давать. И вообще: еды как можно меньше. Пусть живут впроголодь. По крайней мере первое время, а потом родители сами решат.

– Хорошо, я все передам, – обещает Нина. – Обязательно.

– Надеюсь, поможет. Ну а если нет – ничего не поделаешь. Мы же вас предупреждали, – добавляет медсестра Таня с укоризной.

– Да-да, конечно предупреждали, – бормочет Нина, вешая трубку.

«Вот мерзавка!» – внезапно думает она, сама не зная, кого имеет в виду – Ксению или старшую девочку Дашу.

Следующий Нинин звонок был в «Украину». Раньше звонить было нельзя – пусть испанцы как следует выспятся и отдохнут. Накануне был тяжелый день, плюс разница с Испанией во времени.

Позвонила ровно в десять.

Прежде чем ей ответили, прогудело много раз. Трубку взял Луис, голос его показался Нине куда менее бодрым, чем накануне.

– Привет, Нина.

– Привет. Как девочки?

– Честно сказать, неважно… – Луис замялся. – Спали всего два часа – с шести до восьми утра.

– А вы?

– Мы и не ложились. Всю ночь пытались их успокоить. Как тут уснешь?

– Позавтракали?

– Уже давно. Внизу, в ресторане.

– Что вы им дали на завтрак?

– Йогурты, блинчики, бутерброды, конфеты, печенье. Нам пришлось их остановить, иначе они бы лопнули. Аппетит у них замечательный, – Луис устало усмехнулся.

– Как Мария?

– Ниночка, я вот что хотел попросить: может, ты к нам приедешь? Я все понимаю: ты занята. Но у нас кончаются силы…

– Конечно, приеду.

Через час Нина была в гостинице «Украина». На этот раз дорога от метро не показалась ей такой безнадежно долгой – при солнечном свете все выглядело намного веселее. «Какая все-таки красота», – подумала Нина, любуясь издали сталинским замком.

Номер, в котором поселились Луис, Мария и их дочки, располагался на шестом этаже. Гостиная и спальня с претензией на роскошь в советском понимании: потолочная лепнина и хрустальная люстра, высокие двери с медными ручками, массивная старомодная мебель. Нина с интересом рассматривала все вокруг: она была в «Украине» впервые. По Москве ходили слухи, что скоро гостиницу закроют на реконструкцию, а после реконструкции – Нина точно знала – «Украина» преобразится и перестанет быть прежней.

Когда она вошла, девочки как заведенные прыгали на кровати, одновременно подлетая вверх и одновременно опускаясь – бессмысленные, лихорадочно блестящие глаза, слипшиеся от пота волосы.

– Они так все время, – объяснил ей Луис, кивая на дочек.

За ночь он побледнел, осунулся и весь как-то сник. Казалось, он провел ночь не в гостиничном номере, а в клетке с дикими зверями. Мария лежала в гостиной на диване. Она едва поздоровалась с Ниной. Один глаз у нее покраснел и заплыл, и она прижимала к нему мокрое полотенце.

Весь номер – ковровое покрытие на полу, диван, кресло, телевизор – все усыпано перьями из лопнувших подушек. Шторы сорваны с креплений. Стены измазаны губной помадой. Вещи вывернуты из чемоданов и разбросаны по полу. Журналы растерзаны. Торшер опрокинут и разбит. Подаренные куклы расчленены: отдельно голова, отдельно руки, ноги, туловище.

Выйти на улицу сестры отказались наотрез, когда же их пытались одеть – царапались и кусались.

– Мобильный Марии, – пожаловался Луис, – Даша утопила в унитазе.

– Почему же ты не отнял? – удивилась Нина.

– Это произошло в одно мгновение, – толстяк виновато развел руками. – Я просто не успел.