Рыбак

– Юноша прибыл из Будапешта – в то время город был под пято́й у турок. Он жил там с женой и детьми. Венгры все время вели войну с турками, дабы изгнать их из страны, и семья того юноши была втянута в это. Его жена была турчанкой, дочерью купца, что следовал за турецкой армией вплоть до самого Будапешта. Юноша думал, что, если не будет мозолить никому глаза, его с семьей оставят в покое. Но он ошибся. Точные обстоятельства Хунрату были неведомы, но жену и детей несчастного предали мечу венгерские солдаты. Он и сам схлопотал, но каким-то чудом выжил. Похоронив семью, он бежал на запад, в Вену. Из Вены отправился на север – сначала в Прагу, затем через Эльбу в Дрезден, потом в Магдебург, Виттенберг, Гамбург. Во всех этих попутных городах и маленьких деревеньках меж них он искал людей, подобных Генриху Хунрату.

– Волшебников, – промолвил Итало.

– Ученых, – поправил Райнер, – с похожими интересами.

– Так почему же его прозвали Рыбаком? – спросил Якоб.

Райнер поморщился – ему не по душе было, что историю торопили.

– Потому что он возжелал поймать чудовище великой силы, – все же сказал он.

– Ты о дьяволе толкуешь? – нахмурился Итало.

– Нет, – покачал головой Райнер. – Не о нем. Древние египтяне величали это существо «Апофеоз, змей мрака, хаоса и слез». – Во взглядах спутников сквозило непонимание, и Райнер, вздохнув, пояснил: – В Писании оно фигурирует под именем Левиафан.

– Я думал, речь о дьяволе, – сказал Андреа.

– Дьявол тут ни при чем, – отмахнулся Райнер. – Помните, как Бог создал Землю? Сначала была одна лишь вода, и из нее он поднял твердь. Так вот, Левиафан в ту пору уже плавал в этой воде.

– Что же он такое? – сбился с толку Андреа. – Какой-то другой Бог?

– Он ближе к Богу, чем к Дьяволу, – кивнул Райнер. – Владыка самых первых вод.

– Богохульство, – произнес Анжело.

– Воскрешение мертвых – богохульство, – парировал Райнер. – А это – знание, очень древнее знание.

– Как то, что было в книге того ученого, – ввернул Итало. – Как, ты сказал, называлась она? «Тайна…»

– «Тайное слово Осириса», – сказал Райнер. – Да, эта книга повествовала о Левиафане, хоть и называла его другим именем.

– Вот почему юноша пришел к ученому, – произнес Андреа.

– Именно. Он пользовался гостеприимством Хунрата почти год, и когда ушел – забрал «Тайное слово Осириса» с собой.

– Украл! – воскликнул Итало.

– Выиграл, – поправил Райнер. – Как именно – неизвестно. В ночь перед тем, как он покинул Гамбург, небо над городом было полно странных огней и слышны были крики многих людей.

– Итак, тот тип решил поймать Левиафана, – подвел черту Андреа. – Эта книга должна была помочь ему. Но зачем ему он? Чего он добьется, если его поймает?

– И куда ему плыть за этим чудовищем? – спросил Итало. – Какие воды столь глубоки?

– Он получил бы силу, – сказал Райнер, кивнув на Андреа. – Подцепив на крючок самого Левиафана, он смог бы воспользоваться его могуществом. Вернуть себе жену и детей. Кто знает, чего еще он желал? Что бы любой из нас попросил? – Прежде чем кто-либо смог ответить, Райнер обратился к Итало: – Воды, что служат домом Левиафану, проистекают под нашим миром.

– Под землей? – уточнил Андреа.

– В аду, – высказался Анжело.

– Можно сказать, что под землей, – ответил Райнер, – если представить, что мир – плоский, как некогда полагали люди, и плывет по океану тьмы. Местами твердь тоньше… и расстояние до того океана не столь велико.

– Тут – одно из таких мест? – недоверчиво хмыкнул Итало.

– Если Рыбак прибыл сюда – значит, именно так.

– И как нам победить такого человека? – спросил Анжело.

– Рыбак не лишен своих сильных сторон, но до настоящего Шварцкунстлера ему далеко.

– До кого? – переспросил Итало.

– До uno strégone, – пояснил Райнер.

– А, вот ты о чем.

– С нами должен идти священник, – заявил Анжело.

– Время на исходе, – покачал головой Райнер. – Ваша преданность заменит нам церковь.

XIX

Раньше, чем Якоб ожидал, они достигли окраины Станции. Там широкомасштабная зачистка еще не началась – деревья росли вплотную к дороге. Горстка домов, являющая собой саму деревню, все еще стояла – опустевшая, но нетронутая. При взгляде на эти жилища ничто не говорило о том, что в течение года их тут уже не будет. Стемнело, и ночь снизошла на их крыши, залила чернилами дворы, втиснула свои щупальца в прорехи в частоколе деревьев. Когда они миновали Станцию и ступили на тропу к особняку Дорта, Якоб краем глаза подметил какое-то движение – в чаще, по правую руку от него. Быть может, то был всего лишь олень, но плавная текучесть движений была чужда любому лесному зверю, знакомому Якобу. Но тогда кто – птица? Чувствуя, как подступает к нему смутная тревога, Якоб покачал головой и продолжил путь.