Рыбак

Лотти не верила ушам. Она была самой религиозной в семье, спокойно принимала на веру чудеса Ветхого и Нового Заветов и пророчества в Откровении. Манна в пустыне, чудо воскресения Иисусом Лазаря, пришествие Антихриста – все это для нее вполне реально; если бы кто-то спросил ее о вере, она ответила бы, что верует в Божий промысел, создающий все события в мире, и в умысел дьявола, призванный расстроить планы Бога. Насчет ангелов-хранителей, впрочем, или личных демонов она столь уверена не была – слишком уж «папская» тема. Однако Библия описывает события прошлого, Откровение описывает будущее, а что до настоящего – если брать в расчет сверхъестественное в нем, то следует помнить: Бог и дьявол, добро и зло проявляют себя, но проявления эти неуловимы. Вещи вроде раздавленных колесами женщин, восстающих из мертвых и угрожающих своим детям, монстров-головастиков, чернокнижников – проявления слишком уж нахрапистые и пошлые.

Но дело было не только в этом, дело еще и в ее родителях. Райнер и Клара в ту ночь преподнесли Лотти слишком много сюрпризов – даже если не учитывать тот миг огорошенного понимания их приземленной человечности (а иному ребенку хватило бы и этого). Даже все эти разговоры о магии в сторону – да, Райнер и Клара посещали церковные службы вместе с Лотти, Кристиной и Гретхен, но набожности никогда не проявляли. Райнер был прожженным скептиком, Клара гордилась своим здравомыслием (и одним из ее любимых занятий было дразнить мужа, отыскивая тут или там в его действиях отсутствие здравого смысла). А теперь вот, в считанные мгновения, оба родителя Лотти вдруг отказались от своих воззрений в пользу мистики не особо христианского толка. Как будто вплоть до того вечера Райнер и Клара играли роли, от которых при удобном случае с радостью открестились. В тот вечер, словом, родители показались Лотти еще более чуждыми и непонятными, чем какая-то там воскресшая женщина с золотистыми глазами и странным голосом.

Райнер, к его чести, подметил, как дочь зажмурилась и тряхнула головой. Он прошел к ней через всю комнату, приобнял за плечи и заговорил:

– Я знаю. Знаю, что ты думаешь. «Кто эти сумасшедшие люди и что они сделали с моими предками?», да? Мы иной раз ругаем тебя за витания в облаках, а тут вдруг сами рассуждаем о колдунах, оживляющих мертвых. Что дальше? Ведьма в пряничном домике? Принц-красавец, ставший чудовищем? Русалочка? Все это будто из какой-нибудь сказки, из тех, что мы читали тебе в детстве. Всего не понять, но уже знаешь достаточно, и от этого знания еще труднее – кажется, будто потихоньку сходишь с ума, так?

Лотти кивнула. Папа попал в самую точку.

– Я думал так же, – продолжил Райнер, – думал, что чувствую, как мой здравый ум вдруг берет и утекает прочь, как вода из прорех между пальцев. Но я не сошел с ума. И ты не сойдешь. Ситуация сложилась та еще, но мы выстоим, понимаешь?

Лотти поняла не так много, как ей хотелось бы, но все равно кивнула – просто потому, что не уверена, что хочет слушать дальше этого мужчину, который так похож на ее любимого отца, но при этом говорит как какой-нибудь незнакомец. Ей хотелось убежать отсюда, юркнуть в кровать и найти укрытие в объятиях сна. Как только Райнер отпустил ее, она бросилась в свою спальню, но не успела сделать и двух шагов, как Клара поймала ее за руку.

– Ты хотела узнать, – произнесла она, и что-то в ее дрожащем голосе напоминает Лотти о том, что через что-то подобное мать уже проходила. Она вспомнила о тех полуночных разговорах, больше походивших на перебранки, по поводу скандала, что разгорался вокруг отца в университете. Вспомнила, как мать днем расхаживала по дому в какой-то полудреме. Вот как все было, осознала Лотти. Отцу пришлось рассказать обо всем. Мать потребовала… он рассказал… и ей не осталось ничего, кроме как согласиться.

– Ты хотела узнать, – повторила Клара, выдернув Лотти из собственных раздумий. – И теперь ты знаешь. И тебе с этим жить. Уразумела? Тебе с этим придется жить. – Она будто еще и с самой собой говорит. – Время покажет. Твой отец узнает, что нужно сделать, и он это сделает. Он прав. Плохи наши дела. Уже все понятно. Ты слышала, что произошло сегодня?

– Да, – ответила Лотти.

– Чего-то такого мы, может, и ожидали, – сказала Клара, – но вышло даже хуже. Этот тупица, Георг, положил всему начало, и дальше будет только хуже. – Без дальнейших церемоний, без обнадеживающих объятий Клара отпустила ее, и Лотти отступила к себе в спальню, к безопасности.

Как можно догадаться, сон, что снизошел на нее в ту ночь, не принес желанного покоя. Лотти не рассказала пастору Мэпплу о том, что явилось ей тогда, но совершенно очевидно, что события того вечера наложили на ее сновидения отпечаток. Вопрос Клары о том, знает ли дочь, что произошло в доме Георга, был сугубо риторическим – в считанные минуты весть разлетелась по лагерю. И Хелен снова вскоре дала о себе знать – хотя то была просто еще одна часть истории, никак не связанная с всеобщей досужей болтовней.

X