Рыба-одеяло

Когда вышел на баркас, стояла глухая ночь. Вся команда тревож­но смотрела на меня. А я улыбался и спрашивал: откуда на водолазном боту русские песни? Оказывается, ребята из-за меня ходили на «Морской охотник» за этими пластинками. Каждый из них знал, что такое быть прикованным под водой, в темноте, где теряется представление о времени и оно кажется бесконечным.

Они осторожно, ящик за ящиком, разбирали надо мной завал. Ра­ботали сверх всяких сил на двадцативосьмиметровой глубине. А вместе с ними трудился и Чердаков. Желание спасти товарища пересилило в нем страх перед утопленниками.

Кто-то из ребят, убирая с палубы патефон, поинтересовался: понра­вились ли пластинки?

Еще бы! Никогда в жизни не слушал я так жадно песни о Родине, о море, о любви и счастье, как в то время, когда лежал неподвижный в глубоком трюме затонувшего океанского корабля.

«Иван Макарыч»

Мы шли по дну океанской бухты в легководолазном снаряжении, вдоль протянутого троса, вслед за нашим старшиной. Крупные камбалы с золотисто-оранжевыми каемками при нашем приближении, как хаме­леоны, меняли окраску. Подводные хризантемы – белые актинии на толстых ножках – мгновенно закрывали свои пышные головки.

Вдруг мы услышали сигнал: «Стоп!» Это старшина ударил ключом по баллону с кислородом у себя на груди. Звук в воде разносится да­леко. Мы остановились.

И тут нас покачнуло так, что еле-еле удержались на грунте. «Что такое? – думаем. – На дне ведь всегда спокойно». Удивленные, посмот­рели вперед сквозь стекла масок. Что-то шло прямо на нас, темное и большое. Оно все время увеличивалось, как в кинофильме, когда на зри­телей с нарастающим гулом летит-бежит паровоз; кажется, вот-вот раздавит! Двигалась не то туча, не то огромная гора, не то днище ста­рого, обросшего зеленью корабля. И эта туча, гора или днище то опу­скалось, то поднималось и кидало нас, так и валило с ног!

Старшина дал новый сигнал по баллону. Мы выпустили из рук трос и повернули к берегу. Вышли на сушу, откинули маски, смотрим, а из бухты выставилась темно-коричневая гора и запускает высокие фонта­ны, похожие на белую кудрявую березку, листья которой под ветром шелестят и рассыпаются. Торопливые струйки, падая, отсвечивают мно­гоцветной радугой на солнце.

Вот эта-то гора и был кит «Иван Макарыч», с которым у нас завя­залась потом самая трогательная дружба.

Мы первый раз в жизни увидели живого кита. Водолаз Никитушкин даже продекламировал стихи:

«Поперек него лежит

Чудо-юдо рыба кит...»

Зато бывший китобоец, механик нашего отряда Иван Макарович Онуфриев, сразу определил породу путешественника:

– Кит-горбач!

И, любуясь громадиной, добавил:

– Великолепный экземпляр!

Кит был метров шестнадцать в длину и почти столько же в попе­речнике. Он тяжело дышал, будто лошадь после бега, забирая в легкие по нескольку тысяч литров воздуха. Его дыхало блестело, как черное кожаное пальто под дождем. И при каждом вздохе слышался мелодич­ный свист разных тембров. Это большая, с тарелку, раковина, прирос­шая под его дыхалом, рассекала воздух.

– Пришел наш поющий кит! – раздавалось на берегу. Все населе­ние рыбачьего поселка, видно, давно знало кита.

Местные рыбаки рассказали нам, что этот кит здесь родился. Бухта просторная, на несколько километров. Китиха кормила его молоком. Летом жарко. Еды целые поля на воде, пасись себе сколько хочешь. Пока не начали строить порт, тихо было. Только волны зашумят да мед­ведь из лесу рявкнет. Когда детеныш нагулял жирок, мать увела его в океан. И в бухту он вернулся уже взрослым. А узнали его по рако­вине. Она еще с детства приросла к дыхалу. Теперь кит приходит с при­ятелем.

Наш вахтенный с «Медузы» первый заметил на горизонте два раз­ной высоты фонтана. Минутами они исчезали в волнах, затем появля­лись вновь. Когда большой фонтан входил в нашу бухту, маленький повернул в соседнюю.

– Аккуратные киты! – сказал пожилой рыбак. – Навещают бухту каждый год в тот же месяц, в тот же день, в тот же час, ту же минуту и ту же секунду. А через две недели ровно день в день, час в час, ми­нута в минуту, секунда в секунду уходят в океан. Будто у них под плав­никами часы имеются.

Великан пробежал вдоль бухты, туда и обратно, как раз над тем местом, где мы только что проходили. Водолазы смеялись:

– Проверяет, правильно ли у нас протянут трос под водой!

Веселый, круглый, как бомба, кит стал играть. Плюхнулся на воду, словно огромный дом рухнул. Сразу волны заходили и брызги полетели к солнцу.

Онуфриев сказал:

– Так вот киты-горбачи нарочно падают, чтобы оглушить косяк селедки себе на обед! Веселый зверь!

Кит опрокинулся вниз головой и помахал хвостом, похожим на крылья невиданных размеров бабочки. Плавник хвоста был надкусан.

– Гляди, как хвост-то отхватили, злодеи! – сказала старуха из толпы. – Ох, и много же у него врагов кровожадных. Всякий норовит обидеть!