Рваные судьбы

– Но это не главное, говорю тебе, – Лиза ласково улыбнулась дочери. – Наша одежда опрятная, всегда чистая и вовремя починенная. Вот это важно. А самое главное в жизни для женщины – это мужа найти, семью создать да детей нарожать. Вот главное предназначение наше. Баба, которую не любили хоть раз в жизни, которую не взяли замуж и не обрюхатили – неполноценная баба. А в таком деле никакие тряпки помочь не смогут, потому как не на кофточки и платья смотрят парни, а на то, что под ними спрятано. Так-то. А то ведь ещё как бывает. Вроде, и красавица девка, и одета как на картинке, а мужика нет. Так что, как говорят, не в красоте счастье…

9.

Людмила вышла на Широкую улицу, затем к реке, и пошла вдоль берега, а там полчаса – и магазин, в котором работала мать. Людмила шла не спеша, наслаждаясь тёплой солнечной погодой, улыбаясь встречающимся прохожим, и совсем позабыв об осторожности.

Навстречу проехала машина с немецкими солдатами. Затем вторая. Молодые солдаты засвистели, заулюлюкали вслед молодой девушке. Людмила зарумянилась. Она оглянулась и не заметила приближающуюся третью машину. Водитель посигналил. Людмила встрепенулась, испуганно отпрыгнула в сторону. Из машины выглянул немецкий офицер с нашивками «СС» на погонах, с перекошенным ненавистью лицом, и, чертыхаясь на своём немецком, встретился глазами с перепуганной Людмилой. У неё похолодело внутри.

Всё произошло в доли секунды. Машина уже практически проехала мимо, оставляя побледневшую девушку позади. Но тут в последний момент эсесовец выхватил пистолет и выстрелил. Людмила упала на обочину, а машина с чертыхающимися немцами унеслась прочь.

Следом ехала ещё одна машина с солдатами. Она остановилась, несколько человек спрыгнули из кузова на землю и подошли к лежащей на земле девушке. Вокруг уже начали собираться люди, охали и качали головами, а Людмила лежала на спине, и из широко раскрытых от ужаса глаз струились слёзы. Последнее, что она услышала, были немецкие голоса:

– Молодая фройляйн в крови. Кто стрелял?

– Это наши офицеры. Они обогнали нас минуту назад.

– Грузите её в машину. Скорее. Может, ещё успеем…

Двое молодых солдат подняли Людмилу, которая была уже без сознания, и погрузили в кузов к солдатам. Машина тронулась, оставив собравшихся людей в недоумении.

10.

Шура закончила уборку, помогла матери по дому и, как договаривались, пришла к шести часам к Людмиле. Дома были только её младшие сёстры. Где сестра, они не знали. Людмила, как ушла днём из дому, так и не возвращалась. Шура удивилась, потом подумала, что Люда осталась, наверное, в магазине матери помочь, и скоро они вместе придут домой. Она решила дождаться.

Около семи часов в сенях послышался шум открывающейся двери, и Шура встала навстречу подруге. Через секунду дверь в комнату открылась, и вошла тётя Мария, мать девочек. Людмилы с ней не было. Шура от удивления открыла рот.

– А где Люда? – спросила она. – Она разве не с вами?

– Нет, – ответила Мария. – Почему она должна быть со мной?

– Потому что от нас она пошла к вам на работу, ещё днём, – сказала Шура растерянно. – А вечером мы договорились встретиться у вас дома. Вот я и пришла, а Люды нет. Где же она?

– Да, где она?! – повторила Мария, повысив голос и заметно нервничая. – Уже темно и поздно, а её нет дома. Где можно быть? Вот пусть только вернётся, уж получит от меня. Больше шагу из дома не ступит! Что за прогулки могут быть сейчас? Немцы кругом, война!

Мария каждые десять минут смотрела на часы и снова и снова приговаривала:

– Уж я ей задам! Пусть только вернётся. Ох, и получит она у меня!

Но Людмила всё не возвращалась. Напряжение и беспокойство нарастали с каждой минутой. Пробило восемь. Мария не могла больше просто сидеть и ждать. Она снова надела пальто и платок и сказала:

– Надо идти искать её. Она не могла нигде так задержаться. Что-то случилось. Я это чувствую.

– Подождите, я с вами, – сказала Шура, поспешно одеваясь. – Только надо зайти домой, позвать маму. Она нам поможет.

– Хорошо, идём, – ответила Мария.

Они вышли из дому в глухую непроглядную тьму, окутавшую всё вокруг. Лишь светящиеся окна домов скупо освещали улицы. Звёзды тускло блестели на холодном осеннем небе. Их далёкий свет не мог ни согреть, ни сколько-нибудь осветить дорогу. Они мерцали и дрожали, как будто собирались вот-вот погаснуть, словно догоревшие свечи. И тишина вокруг. Только слышались иногда отдалённые звуки – то собака где-то завоет, то глухой стук колёс о рельсы раздастся где-то очень далеко, то дверь скрипнет поблизости. И опять тишина, оглушающее безмолвие ночи.