Рваные судьбы

Люди продолжали массово умирать от голода. Лиза с ужасом вспоминала, как совсем ещё недавно она со своими дочерьми тоже стояла у черты, была на волосок от смерти. Теперь же она с облегчением ощущала себя как будто стоящей в стороне от страшных событий, продолжающихся вокруг. Теперь её семье гибель не грозила. Матвей выхватил её на краю пропасти, в которую она почти уже падала. И Лиза согласилась с ним жить. Она решилась на этот непростой шаг, потому что не могла больше смотреть, как медленно и мучительно умирают её дети, она хотела спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. А Матвей, каким бы он ни был, такую уверенность ей давал. Лиза чувствовала себя с ним надёжно и защищённо. Она знала, что Матвей сделает для неё всё, и пойдет на всё. И это вселяло в неё спокойствие. Лиза стала понемногу привыкать к нему. Его горячая, страстная любовь согревала её, она больше не чувствовала себя одинокой. Вот только одно омрачало и отравляло ей жизнь: необходимость ложиться в постель с нелюбимым мужчиной. Он был ей противен. Лиза помнила, как он издевался над покойной Нюрочкой, как избивал её; помнила, что это он виновен в смерти и Нюры, и Гриши. Лиза всё помнила и не могла побороть неприязнь, заглушить обиду, боль и ненависть в своей душе.

И Матвей, конечно же, всё видел и понимал. Да, Лиза оставалась ему верной женой, он это знал; они жили под одной крышей, спали в одной постели, но Матвей чувствовал отчуждение со стороны Лизы. А главное, он знал, что Лиза его по-прежнему не любит и никогда не полюбит, что она с ним только из благодарности и из страха опять остаться одной без средств существования. Конечно, он готов был содержать её и дочерей до конца дней своих. Но, всё же, ему хотелось видеть хоть немного нежности с её стороны.

И ещё, ко всему прочему, его угнетала и раздражала теснота, в которой они жили. Он как-то предложил Лизе перебраться в его дом, но Лиза наотрез отказалась. Матвей решил ещё раз попытать счастья. Всё-таки уже месяц они вместе, может, всё изменилось, и Лиза согласится.

– Лиза, поехали жить ко мне, – начал он без предисловий.

Лиза в этот момент наливала ему в миску борщ, который она сварила к обеду. Она поставила перед ним полную до краев миску, подала ложку, хлеб.

– Нет, – сказала она.

– Почему «нет»? – спросил Матвей, откусывая хлеб.

– Я не хочу уходить из своего дома.

– Но нам здесь тесно, – возразил Матвей.

– Нам – нет. Мы привыкли и не замечаем тесноты. Девочки любят свой дом. Да и нечего нам межедворить.

– И всё-таки, – настаивал Матвей, – мой дом просторнее. Там у девчат будет своя комната, а у нас своя.

– Твой дом? – усмехнулась Лиза. – А я думала, что твой дом теперь здесь. А ты, значит, вон как, временно? Пока не надоест, да?

– Что ты несёшь? – разозлился Матвей. – Зачем ты так? Я к тебе по-людски, со всей душой, а ты… Я же как лучше хотел.

– А мне не надо как лучше, – сказала Лиза, – мне уже хорошо. Здесь хорошо. Это мой дом, нравится тебе это или нет, и я здесь хозяйка. А в твой дом я не пойду. И не уговаривай. Мне там делать нечего, в твоём доме.

Матвей побледнел от гнева. Он сжал ложку в кулаке, потом швырнул её на стол, встал и вышел, так и не доев борщ. Лиза молча убрала со стола, и стала заново накрывать к обеду: скоро должны были вернуться из школы Рая с Шурой.

Вскоре они и пришли. Рая спросила у матери:

– Чего это Матвей мчал, как ошпаренный? Чуть не задавил нас, еле разминулись в переулке.

– Дурак потому что, – ответила в сердцах Лиза.

– Дурак, – захихикала Шура.

– Ладно там, не повторяй всякие глупости, – погрозила Лиза Шуре. – А вообще, чёрт с ним. Давайте обедать. Раздевайтесь и мойте руки, а я пока Верочку принесу.

Девочки принялись мыть руки, а Лиза повернулась, чтобы идти за Верочкой, и замерла, не веря своим глазам: Вера стояла на ногах, держась руками за кровать, и улыбалась. Лиза не могла вымолвить ни слова. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и протянула руку в сторону дочери. Вера сделала маленький несмелый шаг. Лиза охнула и села на лавку.

– Рая, Шура, скорей идите сюда, – позвала она, наконец. – Верочка встала на ноги.

Наконец-то Верочка полностью выздоровела. Лиза плакала от счастья. Её переполняла радость, и ей хотелось поделиться ею с кем-нибудь. Она с нетерпением ждала вечером возвращения Матвея. Но он не приехал ночевать. На следующий день в обед его тоже не было. Лиза уже заволновалась.

«Вот упёртый чёрт, – думала она. – На ровном месте истерику устроил, как баба. А мне теперь думай, переживай. Девочки только-только отъелись немного, в себя пришли. А он сгинул. Сволочь!»

К вечеру Лиза уже всерьёз забеспокоилась. Но, слава богу, Матвей вернулся. Он был хмурый, как туча. Со лба меж бровей не сходила глубокая складка. Лиза со вздохом облегчения бросилась к нему навстречу.

– Матвей, ты пришёл. Как хорошо, – сказала она, обнимая его за шею. – У нас такая радость: Верочка на ноги встала! Она здорова. Слышишь?

Лиза смотрела снизу-вверх ему в глаза. Матвей посмотрел на неё, на её счастливое лицо, на её улыбающиеся губы, такие родные и желанные, и вздохнул.