Русское язычество. Мифология славян

В другой колядке сама кукушка говорит, что ей не безопасно в орешнике: там могут разорить ее гнездо; не безопасно при потоке на осоке: вода затопит; хочет она вить гнездо в вишневом садике, чтобы будить хозяина и извещать его, что у него будет изобилие скота.

Стала ся томити, де мать гниздо вити:
«Вила бим го, вила, в лиси при дорози,
В лиси, при дорози, та на лищинойци:
Лищинойку рушит, розпотрушит,
Гниздо розпотрушит, дити ми оглушит».
Кукула зозуля в сели, и проч.
«Вила бим го, вила, при потичейку,
При потичейку, на ситпичейку;
Водиця прийде, гниздо забере,
Гниздо ми забере, мене осиротить;
Буду го вити на вишним садойку,
На вишним садойку, аж на вершейку,
Та я си буду рано кукати,
Рано кукати, газду зобуждати:
„Вставай, газдо, горе, билий день на дворе!
Стала ти ся радисть в твоему дворе:
Коровици ти ся вси положили,
Сиве стадейко та породили“».

Она принадлежность лета и его радостей. Девица, говоря, что ей было скучно и она не видала лета, выражается, что ей не куковала кукушка; она прячется, как наступает зима:

Ой, ковала, зозуленька ковала,
Як упала тяжка зима, вона ся сховала,
Як упала тяжка зима, ковати забула, —

она возвещает годовые перемены:

Заковала зозуленька у садочку,
Прихиливши головоньку и к листочку,
Ой, не буде сад зимою зеленити,
Таки буде з пид снижечка лист чорнити;
А як буде та литечко та й тепленьке,
Так и буде садовника та й рясненька.

Она все знает, везде бывала, и ее обмануть нельзя. Свадебные гости поют о золотых горах и шелковых травах, но кукушка обличает их вымыслы: «Все я облетала, но не видала золотых гор и шелковых трав; везде горы каменные и травы зеленые».

У нас трави шовковии,
У нас гори золотии.
Була там зозуленька,
Видила вона тое:
«Всюди я облетила,
Золотих гир не видила;
Всюду гори камении,
Травоньки зелении».

От этого к ней девица обращается с вопросом, долго ли она будет оставаться у родителей и каково ей будет у свекрови:

Прилетила зозуленька з темного лисочку,
Сила, пала, заковала в вишневим садочку.
Ой, як вийшла Марусенька в ней запитала:
«Скажи, скажи, зозуленько, чи довго буду у батька?»
Закувала зозуленька на хати в загати.
«Як я буду пробувати в свекрушиний хати?»

И кукушка пророчит ей недоброе житье.

Закувала зозуленька у садочку:
«Ой, чи буде так у свекра, як у батька?
Ой, чи пустить на улицу погуляти?» —
«Лихий свекор погуляти та не пустить,
Ой, хоть пустить молодую, та пригрустить:
Иди, иди, дитя мое, не барися,
У синечки, за дверечки та й вернися,
Увийшовши у свитлицю поклонися».

Такой же смысл имеет веснянка, очень распространенная в различных вариантах, где девица представляет себя уже замужем и просит дубровную кукушку не куковать рано и не будить ее, потому что ее разбудит свекор с попреками.

Ой, дибривная зозуленько,
Та не куй рано у диброви,
Та не буди мене молодой!
Избудять мене раний тебе:
У мене свекорко — не батенько,
У мене свекруха — не матинка:
Уставай, невихно, неробитнице…

Здесь девица говорит кукушке: «Не кукуй» — в том смысле, что она прокуковала ей именно то, что потом описывается и что совсем не отрадно и не желательно для девицы. Но в другой веснянке сирота-девица, которую чужая, а не родная мать утомляет невозможною работою, просит кукушку закуковать ей в «комори» и как бы облегчить ее судьбу.